Руслан и Людмила 2

Руслан и Людмила
200-летию со дня рождения А.С.Пушкина посвящается
Развитие и становление Русской многонациональной цивилизации
и её государственности в глобальном историческом процессе,
изложенное в системе образов Первого Поэта России А.С.Пушкина
(В редакции 1999 года с некоторыми уточнениями)
Санкт-Петербург
2005 г.
То есть он сам — порождение библейской концепции управления и вынужден делать свою работу, даже если порой она ему по каким-то причинам и не нравится. Слова Головы: «Рождённый карлой, с бородою», — результат эмоционально-эгрегориального искажения восприятия ею происходящего. Конечно, в жизни всё бывает, даже карлики-уроды рождаются, но видения типа — «рождённый карлой с бородою» — совместный плод творения собственного калейдоскопа Головы и некоего эгрегориального воздействия. В действительности же “роковая сила чудесной бороды” — в ростовщичестве — основе библейской концепции.
Существо библейской концепции вкратце выражено в доктрине “Второзакония-Исаии”, доктрине господства над всеми народами методами расовой ростовщической диктатуры:
«Не давай в рост брату твоему (т.е. иудею) ни серебра, ни хлеба, ни чего-либо другого, что возможно отдавать в рост; иноземцу (т.е. не-иудею) отдавай в рост; а брату твоему не отдавай в рост, чтобы господь бог твой (если исходить из существа этих рекомендаций, то — сатана) благословил тебя во всём, что делается руками твоими на земле, в которую ты идёшь, чтобы владеть ею», — Второза¬коние, 23:19, 20. «И будешь господствовать над многими народами, а они над тобой господствовать не будут», — Второзаконие, 28:12. «Тогда сыновья иноземцев (т.е. последующие поколения не-иудеев, чьи предки влезли в долги к паразитам-ростовщикам) будут строить стены твои и цари их (в системе образов поэмы — Головы их) будут служить тебе (“Я — еврей королей!” — возражение одного из Ротшильдов на неудачный комплимент в его адрес: “Вы — король евреев!”); ибо во гневе моём я поражал тебя, но в благоволении моём буду милостив к тебе. И будут отверсты врата твои, не будут затворяться ни днём, ни ночью, чтобы было приносимо к тебе достояние народов и приводимы были цари их. Ибо народы и царства, которые не захотят служить тебе (проще говоря: обслуживать паразитов), погибнут, и такие народы совершенно истребятся». — Исаия, 60:10 — 12.
Чтобы стать “витязем удалым” — нужны деньги и немалые. Деньги в рост и под большие проценты любой национальной Голове потому и давали наиновы рот-шильды (красные вывески), чтобы “витязи удалые” всех времён и народов «в кровавых битвах супостата себе равного не зрели».
«Банкирам пришлось разработать стратегию, которая позволяла им быть уверенными, что правительство, которое они ссудили, не аннулирует заем, предоставленный банками правительству.
Международные банкиры постепенно выработали свой план. Он был назван “Политикой силового равновесия”. Это означало, что банкиры ссужали два правительства одновременно, давая себе возможность натравливать одно на другое в качестве средства принуждения одного из них платить долги банкирам. Самым успешным средством обеспечения согласия в условиях платежа была угроза войны: банкир всегда мог пригрозить не выполнившему обязательства правительству войной, как средством принуждения произвести платежи. Это повторное вступление во владение государством будет почти всегда срабатывать, так как глава правительства, беспокоящийся о сохранении своего кресла, будет согласен на первоначальные условия займа и продолжит выплаты.
Ключевым же моментом здесь являлась соразмерность государств: чтобы ни одна страна не оказалась бы столь сильна, что военная угроза со стороны слабейшего соседа будет недостаточна для принуждения к платежам».
Это выдержки из книги американского политолога Ральфа Эпперсона “Невидимая рука” (Введение во взгляд на историю как на заговор). Автор изучал проблему, которую мы здесь затронули, более 20 лет. Впервые книга вышла в США в 1985 г., и за семь лет (к 1992 г.) была тринадцать раз переиздана, что довольно много для общества, лениво глядящего в телевизор. Если в западной цитадели мафии бритоголовых лишь к концу ХХ в. рассмотрели “невидимую руку” Черномора, то, как видно из поэмы, бесовский заговор горбатого урода для простоватого правительства России был оглашен ещё в начале XIX в.
Я был всегда немного прост,
Хотя высок; а сей несчастный,
Имея самый глупый рост,
Умён как бес — и зол ужасно.
Умён не как человек, а как «бес»! С точки зрения информации о типах психики, данной во Введении, бес — не животное, но и не человек. После того, как выявился демонический строй психики, можно сказать, что бес, с одной стороны, — разновидность демона, а с другой — некая программа, т.е. информационная сущность, не обладающая самосознанием и свободой воли, запечатлённая в биополях человека и Земли. В дальнейшем эта тема была развита поэтом в его последней и пожалуй самой символичной (а потому наверное и самой сложной для толкователей пушкинского наследия) поэме “Медный всадник”. В ней всё внимание читателя сосредоточено на мучениях потерявшего рассудок Евгения — «ни зверя, ни человека»:
И так он свой несчастный век
Влачил, ни зверь, ни человек,
Ни то ни сё, ни житель света
Ни призрак мёртвый ...
Что касается Головы, то в её рассказе всё время идут как бы два смысловых плана. Первый — на уровне эмоций, — мера понимания происходящего со стороны Головы-правительства. Это план сознания. Второй — сам Пушкин, с его мерой понимания происходящих процессов. Это план подсознания. На уровне сознания — ЧУДО! Рок! На уровне подсознания — представление в образной, поэтической форме о методах управления социальными процессами.
Притом же, знай, к моей беде,
В его чудесной бороде
Таится сила роковая, (план сознания)
И, всё на свете презирая, — (план подсознания)
Доколе борода цела —
Изменник не страшится зла.
«Всё на свете презирая...» — это вседозволенность. На неё не имеет права никто, поскольку согласно Корану 6:12: «Бог избрал для самого Себя быть милостивым» и тем самым отказался от вседозволенности.
Столь важная тема не случайно затронута в поэме, поскольку благонамеренная вседозволенность — один из кратчайших путей к сатанизму. И нашим современникам не следует путать слова «вседозволенность» и «произвол», ибо произвол бывает нравственным и безнравственным. Нравственный произвол (закон неписаный, на основе которого и живёт народ), введённый в рамки закона писаного, народ принимает; институты управления укрепляются и государство под сенью таких законов благоденствует. Злонравный произвол народ отвергает, государственные структуры управления, основанные в этом случае на писаном законе, разваливаются, в стране наступает хаос.
Не одно тысячелетие продолжается экспансия библейской концепции благодаря вседозволенности “бороды Черномора” — ростовщической кредитно-финансовой системы (обобщённое средство управления четвёртого приоритета). Пушкин был один из немногих, кто понимал, что у приверженцев этой концепции есть определённые проблемы в её продвижении в России; особенно в отношении её основополагающего принципа — ростовщичества. На уровне подсознания он различал содержательную сторону откровений, даваемых человечеству через пророков, и рассказов об откровениях, записанных и отредактированных “обладателями писания” (коранический термин, дающий представление о различии между пророками, несущими людям благую весть — по-гречески — Евангелие — и теми, кто непосредственно записывал откровения, редактировал и цензурировал их в преемственности поколений).
С рассказом Моисея
Не соглашу рассказа моего:
Он вымыслом хотел пленить еврея,
Он важно лгал, — и слушали его.
Бог наградил в нём слог и ум покорный,
Стал Моисей известный господин,
Но я, поверь, историк не придворный,
Не нужен мне пророка важный чин!
Это из раннего Пушкина — из “Гавриилиады”, которую многие посчитали за “ошибки молодости” . Но для посвящённых в искусство управления социальными процессами, для тех, кто осознанно уклонился от жизнеречения в знахарство — эти “ошибки молодости” были страшным знаком: появился некто, при определённых обстоятельствах способный отличить Откровение, данное Богом людям через пророка, от рассказа об Откровении непричастных; некто — готовый открыть человечеству истинные цели “обладателей писания”, способный продолжить дело, начатое три тысячи лет назад Эхнатоном. Для держателей библейской концепции это был шок, от которого они оправились не сразу, поскольку под угрозой оказалась устойчивость толпо-“элитарной” пирамиды, выстраиваемой ими более трёх тысяч лет.
В первой половине XIX в. (время написания поэмы) нравственность дворянства, которое было основным потребителем и, как оно мнило себя, — ценителем творчества Пушкина, оставалась толпо-“элитарной”. Многие вещи и явления мироздания, которые поэт видел и ощущал (а значит, и имел их образы на уровне подсознания), но не мог изъяснить своим просвещенным современникам в общепринятой тогда терминологии, ибо «многие вещи им были непонятны не потому, что их понятия были слабы, а потому, что сии вещи не входили в круг их понятий» (К.Прутков). Отсюда, как было показано в введении, — живой, а не варёный эзоповский язык поэмы и всего творческого наследия Пушкина. В нём индивидуальные образы подсознания поэта, обретая устойчивую меру (слово-код-мера), развивают чувство меры в поколениях читателей и формируют в них на основе этого чувства новую нравственность. В этом смысле поэтический язык — мощное оружие третьего приоритета (идеологического). Благодаря ему можно сохранить и донести до людей, стремящихся к расширению круга своих понятий, необходимый обществу объём стратегически важной информации в обход контроля сознания её противников.
Однако, вернёмся к Черномору, который в последней строке вышеприведённого отрывка назван «изменником». Кому же, по мнению Пушкина, он изменил? Мафия бритоголовых, формируя библейскую концепцию концентрации производительных сил и руководствуясь, по их мнению, благими побуждениями, исходила при этом не из декларируемой, а объективно существующей в обществе нравственности. Нравственность же, соответствовавшая логике социального поведения до смены отношения эталонных частот биологического и социального времени, была толпо-“элитарной” и она во многом предопределяла реальное поведение тех людей (в статистическом смысле), которые по своему положению в иерархии управления, обязаны были (перед Богом, природой и Человечеством) нести на себе функцию жизнеречения: предвидением, знанием, словом заблаговременно направлять течение жизни общества к безбедности и благоустройству, удерживая общество в ладу с биосферой Земли, Космосом и Богом. Изменив этому предназначению, они занялись эксплуатацией общества на основе освоенного ими знания, культивируя при этом в обществе невежество и извращённые знания. Измена подобного рода всему человеческому в жрецах, превратившихся в знахарей, позволяла им, тем не менее, при их “глупом росте” оставаться на вершине толпо-“элитарной” пирамиды и устойчиво возвышаться над Головой. Но это была измена Божьему Промыслу по отношению к природе и человеку, т.е. по существу — Богоборчество и сатанизм.
Истинные знания даются Богом по нравственности. Если нравственность порочна, то и знания будут ущербными, неполными. Знахарство, получившее в поэме имя Черномора, в принципе было не способно выработать концепцию, которая бы обеспечивала балансировочный, устойчивый по предсказуемости, режим развития человечества в гармонии с биосферой Земли. А случилось это потому, что меч методологии, добытый Черномором с помощью Головы, не мог быть использован в своекорыстных целях горбатым карлой, лишённым Различения. Черномору ничего другого не оставалось, как скрыть этот меч от человечества, положив его под голову всех правительств. Описанный в поэме в образной форме процесс добывания меча-методологии — это своеобразная демонстрация метода “культурного сотрудничества”, при котором каждый из “сотрудников” работает в меру своего понимания на себя, а в меру непонимания — на того, кто понимает больше.
Вот он однажды С ВИДОМ ДРУЖБЫ
“Послушай, — ХИТРО мне сказал, —
Не откажись от важной службы:
Я в чёрных книгах ОТЫСКАЛ ...”
В мафии всегда имеет место лишь “вид дружбы”; чаще же это просто служба, при которой понимающий меньше служит понимающему больше. Возможно, что “чёрные книги” — это упоминание о знаниях атлантов, каким-то образом попавших египетскому жречеству. Есть также версия о том, что египетские жрецы — потомки атлантов:
«Загадочный Сфинкс, застывший у подножия знаменитых египетских пирамид, попал в их тень и в прямом и в переносом смысле. Возможно, именно поэтому исследователи всегда воспринимали странную статую как нечто второстепенное, сопутствующее древним гробницам. Однако, есть основания предполагать, что Сфинкс намного старше пирамид, что он не просто страж у врат фараоновских сокровищниц, а сам таит в себе несметные богатства...
Тайна происхождения Сфинкса уходит ещё в допотопную историю. Что мы знаем о тех временах? Практически ничего. А многочисленные мифы и легенды дают большой простор для фантазий. Но с большой степенью достоверности можно предположить, что во глубине веков уже существовали на нашей планете высокоразвитые цивилизации. И они могли предвидеть грядущую катастрофу и постараться сохранить свои знания для потомков.
С этой точки зрения любопытны легенды о космическом возникновении древнего египетского государства, которое появилось как бы “вдруг” и изначально было по уровню цивилизации намного выше всех других окружавших долину Нила народов. Согласно этим легендам, в долину Нила прибыли боги на огромном шаре. Царь этих богов (по имени Тот) был “руководителем корабля Солнца”. Об этом говорится в выбитых на камне иероглифических текстах, дошедших без повреждения до наших дней. Эти боги, а их было девять, стали обучать аборигенов азам медицины, земледелия, математики, астрономии. Предания гласят, что они построили город с маяком в центре, специальное здание для измерения разливов Нила, нарисовали на стене храма календарь. Всё это мало похоже на поведение богов. Скорее, так ведут себя миссионеры, попавшие волею судьбы в дикие земли. Такие противоречия и породили гипотезу, что боги Египетского пантеона — реальные люди, пережившие потоп Атлантиды или другой высокоразвитой цивилизации. ...Прошли века, и знания, принесённые богами, стали забываться. Если древние египтяне знали, что земля круглая и вращается вокруг солнца, то их потомки считали её уже плоской. Были утрачены секреты производства уникальных бронзовых и никелевых сплавов, которые производили их предки. Забыли и рецепт “эликсира бессмертия”, который ещё знал сын Тота, Гермес Трисмегист, поставивший, кстати, первую пирамиду.
Могли ли боги-миссионеры предвидеть, что люди не сумеют воспользоваться подаренными им знаниями и те постепенно забудутся? Скорее всего да. Значит они должны были подстраховаться и где-то поместить “справочник” своих технологий. И если фигура Сфинкса действительно сохранилась ещё с допотопных времен, то лучшего места для тайника не придумаешь.
Древняя пословица гласит: “Когда Сфинкс заговорит, жизнь сойдёт с привычного круга”. Возможно, это намёк на сокровищницу древних знаний, сокрытых в каменном чреве статуи. Этот вариант появления и исчезновения на Земле знания столь высокого уровня» (статья “Заговорит ли Сфинкс?” Г.Мали¬ни¬че¬ва, И.Царева, газета “Труд”, 1.11.1995 г.)
Данная статья предлагает читателю принять версию “забвения”, которая по умолчанию отрицает другую версию — герметизацию, т.е. сокрытия знания. Во времена Пушкина исследованиями происхождения Сфинкса, а тем более связанных с ним знаний не занимались. Согласно приведённой выше публикации «наполеоновские солдаты палили в глаза Сфинкса из ружей, а английские лорды отбили его каменную бороду и увезли в Британский музей». Видимо, это входило в миссию “цивилизаторов”, рассматривавших каменную бороду, как символ ростовщической кредитно-финансовой системы Запада.
В поэме мы видим подобную изложенной, но выраженную в поэтической форме и за полтора века до газетной публикации, версию о происхождении и истинной роли Знания, из которой следует:
Что за восточными горами
На тихих моря берегах,
В глухом подвале, под замками
Хранится меч — и что же? страх!
Я разобрал во тьме волшебной,
Что волею судьбы враждебной
Сей меч ИЗВЕСТЕH будет нам.
Судьба — от Бога. «Не возлагает Аллах на душу ничего, кроме возможного для неё» — Коран, 2:286. Если судьба Черномору враждебна, то вся его деятельность — сатанизм в чистом виде. Потому-то рассказ и ведётся с «видом дружбы» и для того, кого Черномор — рассказчик принимает за идиота. Отсюда «тьма волшебная» и прочее. Однако, кое-что бритоголовый карлик выбалтывает, хотя и говорит загадками.
Действительно, почему судьба была враждебна Черномору (или он судьбе)? В чём кроется причина его страха? Почему во “тьме волшебной” он “разобрал”, а не прочитал? И почему страх вызывает известие о мече, а не о том, кто может воспользоваться им в интересах судьбы, враждебной Черномору? Вопросы могут показаться, конечно, наивными — на уровне тех, что задавал пушкинский г. NN в “Предисловии”:
«Зачем Черномор, доставши чудесный меч, положил его на поле, под головою брата? Не лучше ли было взять его домой?»
Поскольку уж мы условились, что вопросы “Предисловия ко второму изданию” — это своеобразные ключи, оставленные автором к разгерметизации образов поэмы, то будем относится и к вопросу о мече с наибольшей серьёзностью. Если мы представим, что меч — это образ методологии на основе Различения добра и зла и при этом вспомним библейские высказывания Моисея евреям (а это, по нашему мнению, не равносильно высказываниям исторически реального Моисея), загнанным в Синайскую пустыню: «Выйдут отсюда только те, кто не понимает разницы между добром и злом» — вот тогда мы получим исчерпывающий ответ на вопросы наши и г. NN.
Овладение методологией на основе Различения, — своеобразным языком природы (отсюда крамольное слово — «язычник») — помогает гармоничному развитию человека и биосферы в целом. Но общий ход вещей, при котором человек живёт в ладу с Богом и природой, чужд концепции Черномора. Язык Различения горбуну непонятен (тьма волшебная), но некое знание, необходимое для формирования толпо-“элитарной” пирамиды из похищенных красавиц, горбун получил. Вместе с тем он, видимо, разобрал и предсказание неизбежного конца для “Великого архитектора” подобной пирамиды:
“Что нас обоих он погубит:
Мне бороду мою отрубит,
Тебе главу; суди же сам,
Сколь важно нам приобретенье
Сего созданья ЗЛЫХ ДУХОВ!”
Если Черномор определил, что «духи злые», значит, он сам владеет Различением, но... наоборот. Вспомните Людмилу, только тогда разгадавшую секрет горбатого любовника, когда одела его “шапку” задом наперед. Скажем же и мы по примеру Людмилы:
Добро, колдун! добро, мой свет!
Теперь и нам уж безопасно!
Если мафия бритоголовых пользовалась шапкой наоборот, то и методологию на основе Различения добра и зла она в корыстных целях могла использовать наоборот. Поэтому мы сегодня и видим: то, что с точки зрения миллионера, банкира, ростовщика-паразита, живущего на проценты от награбленного его предками капитала, — добро; с точки зрения человека, живущего трудом, — зло. Отсюда библейская концепция, сформированная мафией, — действительно её судьба, но судьба, ставшая “судьбой враждебной” Черномору. Жречество, из своекорыстия прибегая к герметизации подлинного знания, используя его наоборот, неизбежно превращается в знахарство.
Если наоборот, то книги были не “чёрные”, а “КРАСHЫЕ” (от слова “красивый”). Другими словами, любые биосистемы, находящиеся в гармонии с природой, стремящиеся к эволюционному совершенству (естественно, это относится и к человечеству), обладают свойством неуничтожимости, поскольку природа сама отвергает всё, неспособное порождать качественно новое. Но есть и непродуктивные биосистемы, в которых присутствуют разрушительные элементы (насилие, гнёт ненасытность сладострастного потребления). Эти обречённые, “чёрные” системы неизбежно терпят крах. С точки зрения Черномора, олицетворяющего чёрные системы, “красная” смотрится как “ЧЁРHАЯ”. А бывает, что “чёрные” берут в употребление “красную” вывеску: рот-шильд, в переводе с немецкого — “красная вывеска”.
Голова должна была сама прочесть книги, не доверяя это дело “чёрному” уроду, имевшему к тому же “самый глупый рост”; по прочтении они могли вдруг оказаться “красными”; могли, например, помочь Голове сохранить тело. Но Голова привыкла рассуждать по авторитету Черномора.
“Зло” Черномора раскрывается в бесхитростном рассказе Головы, после чего невольно возникает вопрос: зачем добывать меч, который, как известно заранее, одного лишит бороды (ну, это не смертельно), а другого — головы (это уже насмерть!)? Понятно, что если бы речь шла о реальном мече, то приобретение сего опасного для “братцев” предмета, имело бы один разумный смысл: уничтожение. Однако, он добывается, чтобы быть снова спрятанным. Зачем? Ведь он же смертельно опасен для тех, кто его ищет. Оказывается, это не совсем так. Он смертельно опасен только для того, кто бездумно ДОБЫВАЕТ ЕГО ДЛЯ ДРУГОГО, не понимая механизма действия и истинного предназначения.
Ответ на все эти вопросы один: сей меч — символ Знания о методологии на основе Различения, и потому уничтожить его в принципе невозможно. Его можно лишь временно спрятать “по-чёрному”, а если по-русски, то использовать наоборот. В системе образов Пушкина “спрятать под Голову” — “не сделать достоянием Головы”. От кого спрятать? — От кого-то третьего, которому он, видимо, и был предназначен, и который после его “Разгерметизации” должен всё-таки исполнить «волю судьбы враждебной». Этот третий — Внутренний Предиктор России, поднявшийся в своём понимании над бритоголовым горбуном, чтобы разрушить ветхозаветный храм, который тот строил тысячелетия. А тогда “злые духи” Черномора — изначально союзники Руслана, ибо меч, по выражению Черномора — «созданье злых духов».
Первым, кто после Пушкина обратил внимание на образы меча, Черномора и его ветхозаветного храма, был русский поэт Ф.И.Тютчев:
Был день, когда Господней правды молот
Громил, дробил ветхозаветный храм,
И собственным мечом своим заколот
В нём издыхал первосвященник сам.
..............................................................
Не от меча погибнет он земного,
Мечом земным владевший столько лет!
Его погубит роковое слово:
“Свобода совести есть бред”.
(Стихотворение “Энциклика”).
Вторым был А.Блок:
Так Зигфрид правит меч над горном:
То в красный уголь обратит,
То быстро в воду погрузит —
И зашипит, и станет чёрным
Любимцу вверенный клинок ...
Удар — он блещет, Нотунг верный,
И Миме, карлик лицемерный,
В смятенье падает у ног!
Кто меч скует? — не знавший страха.
А я — беспомощен и слаб,
Как все, как вы, — лишь умный раб,
Из глины созданный и праха, —
И мир — он страшен для меня.
(Пролог к поэме “Возмездие”).
Какое-то представление о мече-методологии имеют (вероятно, на уровне подсознания) и наивные фарлафы перестройки, которые иногда высказываются по этому поводу даже более определённо:
«Фактов мне хватает, фактами я сыт по горло, но я нищ методологически. (…) Однако мы (это говорит от имени еврейства еврейский писатель Моисей Израилевич Меттер, “Пятый угол”, “Нева”, № 1, 1989 г.) вокруг этого пункта занимаем круговую оборону и отстреливаемся до последнего патрона. Последний патрон — себе» .
Другими словами, они также, как и Голова, сотрудничают с Черномором по части герметизма методологии, даже оставаясь нищими методологически. Тысячелетний опыт Головы их ничему не научил, а история, как мы уже знаем, наказывает за не выученные уроки. Пушкин подводит в поэме итог “методу культурного сотрудничества”.
“Ну, что же? где тут затрудненье? —
Сказал я карле, — я готов;
Иду, хоть за пределы света”.
И сосну на плечо взвалил,
А на другое ДЛЯ СОВЕТА
Злодея-брата посадил.
В сущности, помощников у Головы было два: один — правый (в образе сосны), другой — левый, известный СОВЕТHИК. Помните песню: «У Советской власти сила велика»? В том, что расположение помощников и советников могло быть только такое, каждый может убедиться на себе. И все вместе мы убедились в этом же, когда ясными очами взглянули на “советников” нашей Головы (они всегда слева; “левые” — не способны бороться за правое дело), особенно развернувшихся в годы перестройки. Сосна — помощник Головы и Руслана. Но послушаем, что несёт Голова, «выйдя за пределы света»:
Пустился в дальнюю дорогу,
Шагал, шагал и, слава богу,
Как бы пророчеству назло,
Всё счастливо сначала шло.
За отдалёнными горами
Нашли мы роковой подвал;
Я РАЗМЕТАЛ ЕГО РУКАМИ
И ПОТАЁHHЫЙ МЕЧ ДОСТАЛ.
Предметно-образное, процессное мышление, за которое отвечает правое полушарие головного мозга человека, развивается в результате непосредственной практической деятельности. Левое полушарие, отвечающее за абстрактно-логическое, дискретное мышление, развивается в процессе логического связывания осознанных и неосознанных образов лексическими формами. При этом связи могут быть верными и ошибочными. Другими словами, человек может лгать только левым полушарием. Меч методологии на основе Различения может быть “добыт” в результате практической деятельности, но разрешён Богом для использования как осознанное практическое знание лишь по нравственности “добытчика”. Различение — как разделение мира в сознании на «это» — «не это» — основа мышления; и если мысли объективно злобные, то оно самоубийственно. Высокой нравственности сопутствует гармоничное взаимодействие предметно-образного, процессного и абстрактно-логического, дискретного мышления. Если абстрактно-логическое, дискретное мышление правильно отражает процессы, происходящие в природе, т.е. точно, без искажений, руководствуясь шестым чувством — чувством меры — наделяет верным словом образы явлений внутреннего и внешнего мира, формируемые предметно-образным, процессным мышлением, то лжи нет и тогда Различение, не столько “добытое”, сколько даваемое Богом по нравственности знание, помогает человеку вписаться в гармонию Природы, если человек нравственно правильно осмысляет то, что Различает. Если абстрактно-логическое мышление по каким-то причинам неадекватно этим процессам, то человек противопоставляет себя Природе и тогда библейская концепция становится концепцией самоуправления не только отдельного человека, но цивилизации в целом с её неизбежным финалом — самоликвидацией под водительством “комплекса Екклезиаста”. Голова «роковой подвал разметала руками» и «потаённый меч достала», но “советник” сидел слева. И потому всё дальнейшее для Головы — закономерно.
Но нет! судьба того хотела:
Меж нами ссора закипела —
И было, признаюсь, о чём!
Вопрос: кому владеть мечом?
Я спорил, карла горячился;
Бранились долго; наконец
Уловку выдумал хитрец,
Притих и будто бы смягчился.
Меч — с развитием предметно-образного мышления (руками) достала Голова. Кажется, тем самым она как бы уже владела мечом. Но это только кажется. Ведь речь идёт о методологии на основе Различения, а для её осознания и верного использования в интересах всего человечества и Природы, его породившей, нужны были правильные связи на уровне абстрактно-логического, дискретного мышления. Братец для совета был посажен на левое плечо (контролировал деятельность левого полушария). Связи оказались лживыми. А поскольку “воля судьбы враждебной” была уже заранее известна из “чёрных книг”, то спор свелся лишь к тому, в КАКОМ ПОРЯДКЕ эта воля должна была исполниться т.е. кто первым пострадает — Голова или борода? Советник, сидящий слева, нарушил гармонию взаимодействия левого и правого полушарий Головы, что позволило Черномору не отменить “волю судьбы враждебной” (это ему не под силу), а всего лишь изменить порядок действия меча: в начале отделились Головы всех национальных правительств от народов через глобальное управление многоотраслевым производством посредством кредитно-финансовой системы (бороды Черномора), затем, во исполнение предсказания, должна наступить очередь самой “бороды”. Если же следовать пересказу Предопределения Черномором:
Мне бороду мою отрубит,
Тебе — главу.
то финансово-кредитная система — в том виде, как она сейчас существует, — не состоялась бы. Но в реальной истории всё идёт по Корану:
«Те, которые пожирают рост, восстанут только такими же, как восстанет тот, кого повергает сатана своим прикосновением. Это — за то, что они говорили: “Ведь торговля — то же, что рост”. А Аллах разрешил торговлю, но запретил рост» (сура 2, аят 275).
Это значит, что методология на основе Различения должна использоваться по ПРЯМОМУ назначению, а не HАОБОРОТ. Но это предполагает другой вид человеческих взаимоотношений и, следовательно, другой вид цивилизации. Чтобы войти в неё, Черномору следовало бы поставить Тору и Евангелие прямо, но в объективно складывающихся на Земле условиях (различная плотность расселения Человечества и, как следствие, различная скорость социального развития в разных регионах) бритоголовый карлик, завладев мечом, пока использует его против матери-Природы и по сути занимается Богоборчеством, поскольку:
Имея самый глупый рост,
Умён как бес — и зол ужасно.
И вот здесь мы вплотную подходим к вопросам, над разрешением которых билось и продолжает биться Человечество. Может ли “бес”, имея “самый глупый рост”, с помощью меча-методологии, действуя им “наоборот”, уничтожить и Природу, и Человечество как часть Природы. На этот счёт имеются две различные точки зрения.
Первая: до современного человечества цивилизации на планете не было, и человечество в ходе глобального исторического процесса поднимается из фауны.
Вторая: современная глобальная цивилизация не является первой. Ей предшествовали другие цивилизации, в том числе и нечеловеческие, а современный глобальный исторический процесс — своеобразный подъём человечества после глобальной катастрофы, предшествовавшей цивилизации. Эта глобальная катастрофа могла быть катастрофой культуры, разрушением и забвением практически всей информации, накопленной предшествующей цивилизацией на уровне её социальной организации. Теперь идёт освоение человечеством генетически обусловленного потенциала развития вида Человек Разумный.
Однако в любом из этих двух вариантов глобальный исторический процесс — частный процесс в глобальном эволюционном процессе биосферы Земли. Цель человечества в этом процессе — сформировать такой тип социальной организации и культуры, который бы позволил ему устойчиво существовать в биосфере планеты и со временем перейти на новую ступень эволюции, исчерпав данную общевселенской МЕРОЙ-ПРЕДОПРЕДЕЛЕНИЕМ генетическую обусловленность своего развития.
Общевселенская МЕРА в нашем представлении — многомерная вероятностная матрица возможных состояний материи.
Современная цивилизация — технократическая. Она породила глобальный кризис, в котором сама стоит на грани глобальной катастрофы. Роль технократии в этом кризисе очевидна, но на её взаимоотношения с природой также имеется две крайние точки зрения.
Первая: поскольку вся технократия, вся техника — дьявольское, бесовское искушение и наваждение, то в результате её дальнейшего развития с лица планеты могут быть стёрты не только отдельные, особо цивилизованные страны, но и вся современная биосфера Земли.
Вторая: поскольку природа в соответствии с многомерной общевселенской вероятностной матрицей возможных состояний стремится к эволюционному совершенству в отношении всех своих форм организации (в том числе и социальных) и в силу этого обладает свойством неуничтожимости, то в программе её развития должен быть заложен механизм, отторгающий все некачественные, непродуктивные биосистемы и любые разрушительные элементы. При этом непродуктивными считаются биосистемы, в которых естественные противоречия развития переходят в стадию антагонистических, а их разрешение сопровождается разрушением самих биосистем. Подобные системы с позиций многомерной вероятностной матрицы возможных состояний выглядят как некрасивые или “чёрные”. Они неизбежно терпят крах, какими бы благополучными ни казались. Напротив, в красивых, или, по-русски, “красных” (Красная площадь названа “красной” задолго до 1917 г.) системах естественные противоречия не переходят в стадию антагонистических, а разрешаются на созидательном уровне. Такие системы жизнестойки и продуктивны при любых формах организации материи, в том числе и социальных.
Естественно, оба варианта таких биосистем с общесуперсистемного уровня идентифицируются как антагонистические, а потому каждая, противостоящую себе, определяет как “черную”.
Вот теперь понятно, почему для Черномора книги с предсказанием его обречённости показались ему “чёрными”. Возможен ли союз меж такими системами? Нет, не возможен и Черномор это понимал, а потому — пока Голова “спорила”, карла всего лишь “горячился”, создавая видимость спора. Поскольку честный спор и не предусматривался (у спорящих разный уровень понимания), то разрешение его Черномор как бы предоставил судьбе, жребию или — в терминах Корана — майсиру.
“Оставим бесполезный спор, —
Сказал мне важно Черномор, —
Мы тем союз наш обесславим;
Рассудок в мире жить велит;
Судьбе решить мы предоставим,
Кому сей меч принадлежит”.
Сура 5, аят 92(90) оценивает роль майсира (жребия) так:
«О вы, которые уверовали! Вино, майсир, жертвенники, стрелы — мерзость из деяния сатаны. Сторонитесь же этого — может быть, вы окажетесь счастливыми!»
Интересный “майсир” придумал Черномор:
“К земле приникнем ухом оба
(Чего не выдумает злоба!),
И кто услышит первый звон,
Тот и владей мечом до гроба”.
Это только на первый взгляд кажется, что “майсир” — жребий, предложенный Черномором, безобиден. Немногим современникам, читающим поэму, известна старинная русская примета: «Слушают на распутье, на перекрёстке: колокольчик — к замужеству, КОЛОКОЛ — К СМЕРТИ » (см. Толковый словарь В.И.Даля). Поскольку Голова меч методологии, действующий на основе Различения, добыла без понимания того, что его использование предопределено Богом по мере нравственности потенциального владельца, то уловка “хитреца” завершается печально:
Сказал и лёг на землю он.
Я сдуру тоже растянулся;
Лежу, не слышу ничего,
Смекая: обману его!
Но сам жестоко обманулся.
Обманывать, лгать — злонравно, а потому “сам жестоко обманулся”. В действительности же получилось: слышал звон, да не знает, откуда он. Это тоже народная мудрость и своеобразная мера уже известной формулы культурного сотрудничества: “Каждый работает в меру своего понимания на себя, а в меру непонимания — на того, с кем бездумно и безнравственно сотрудничает”.
Но сам жестоко ОБМАHУЛСЯ.
Злодей в глубокой тишине,
Привстав, на цыпочках ко мне
Подкрался сзади, размахнулся;
Как вихорь, свистнул острый меч,
И прежде, чем я оглянулся,
Уж голова слетела с плеч —
И СВЕРХЪЕСТЕСТВЕHHАЯ сила
В ней жизни дух остановила.
Другими словами, всё, что выходит за рамки бездумного и нравственно не определившегося миропонимания, — чудо, сверхъестественная сила!
Мой ОСТОВ ТЕРHИЕМ оброс;
Вдали, в стране, людьми забвенный,
Истлел мой прах непогребенный;
Но злобный карла перенёс
Меня в сей край уединенный,
Где вечно должен был стеречь
Тобой сегодня взятый меч.
Раскодирование текста поэмы может идти только на основе информационной базы великого русского языка. Да, согласно словарю В.И.Даля, «терновник — жидовник», а потому выражение «мой остов тернием оброс» раскрывает секрет многих бед нашего народа и отделённого от него правительства-Головы, которой всё происходящее в стране кажется результатом “сверхъестественных сил”. “Остов” — это костяк тела народного, генетически здоровое ядро нации. Он, конечно, не погиб, он лишь “тернием оброс”, и потому для возрождения народа (превращения бездумной толпы в народ), как образно знаменует Пушкин, нужно очищение от терния-жидовника. Некоторым пушкинистам такая трактовка символа “остов” может не понравиться, но лишь потому, что они хотели бы и народ превратить в прах, и меч его освобождения по-прежнему держать под мёртвой Головой. Однако, он уже у Руслана:
“О витязь! Ты храним судьбою,
Возьми его, и Бог с тобою!
Быть может, на своём пути
Ты карлу-чародея встретишь —
Ах, если ты его заметишь,
Коварству, злобе отомсти!”
Ах, Голова, Голова! В ней по-прежнему много эмоций и мало понимания. При чем здесь “коварство и злоба” мафии бритоголовых, когда, призывая всех соблюдать “права человека”, — она сама действует по произволу и в большинстве своём — по произволу злонравному, поскольку в ней отсутствует чувство меры. “Пощёчина Голове” — это лишь первый шаг в борьбе Руслана с Черномором, продиктованный произволом нравственным, который только и может быть противопоставлен произволу злонравному.
Мы понимаем, что в общественном сознании господствует стереотип отрицательного отношения к слову “произвол”. Обратимся снова к В.И.Далю:
«ПРОИЗВОЛЕHЬЕ ср. ПРОИЗВОЛ, м. соизволение, согласие. Произвол, СВОЯ воля, ДОБРАЯ воля (о злой воле — ни слова. — Авт.), свобода выбора и действия, хотенье, отсутствие принужденья».
Если по-русски, то произвол — очень хорошее и полезное явление, далеко не тождественное деспотизму.
«Закон» же по В.И.Далю толкуется как «предел, поставленный свободе», талмудический терновник (жидовник), сковавший костяк народа русского. При этом следует понимать, что свобода — не вседозволенность. К сожалению, последнее напутствие Головы Руслану не позволяет нам убедиться в её способностях отличать злонравную талмудическую законность (современную юриспруденцию) от нравственно правого произвола.
“И наконец я счастлив буду,
Спокойно мир оставлю сей —
И в благодарности моей
Твою пощёчину забуду”.
«Спокойно мир оставлю сей» — указание на неизбежность разрушения толпо-“элитарной” пирамиды и завершение существования иерархии личностных отношений. Любое правительство, даже самое глупое и недальновидное, состоит всё-таки из людей, как правило, лишённых свободы воли и действующих в интересах не народа в целом, а в интересах определённых “элитарных” групп. Счастье человека — в ладу с Богом и тварным Мирозданием, без чего и народное единство невозможно.

ПЕСНЬ ЧЕТВЁРТАЯ
“Песнь четвёртая” — о развитии чувства Меры, которое является основой Различения и, следовательно, основой формирования нравственности. В ней мы встречаемся с осознанием Пушкиным того, что глубина и развитость чувства Меры позволяет человеку жить в согласии с Божьим промыслом. Об этом подробнее — ниже в “Необходимом отступлении”. А пока:
Я каждый день, восстав от сна,
Благодарю сердечно Бога
За то, что в наши времена
Волшебников не так уж много.
Так поэт предупреждает, что с его появлением сфера “чуда старых дней” значительно сужается, а “волшебникам” в недалёком будущем придётся уступить своё место людям, раскрывающим “HОУ-ХАУ” замыслов управления социальными системами в глобальном историческом процессе.
К тому же — честь и слава им! —
Женитьбы наши безопасны ...
Их замыслы не так ужасны
Мужьям, девицам молодым.
В издании 1820 г. было важное добавление:
Не прав фернийский злой крикун!
Всё к лучшему: теперь колдун
Иль магнетизмом лечит бедных
И девушек, худых и бледных,
Пророчит, издаёт журнал, —
Дела, достойные похвал.
«Фернийский злой крикун» — Вольтер. В чём же он не прав? Пушкин спорит с его сказкой “Что нравится дамам”, в которой Вольтер, один из главных идеологов Великой Французской революции, масон, демонстрирует своё извращённое понимание Различения.
О счастливое время этих сказок,
Добрых демонов, домашних духов,
Бесенят, помогающих людям.
(Перевод с французского.
А.С.Пушкин, ПСС, т. IV, 1957 г.).
Двое известных в Европе просветителей, представителей голубого, Иоаннова масонства, Вольтер и Лейбниц, нескромным шумом своих ссор смешили публику на уровне третьего, идеологического приоритета обобщённого информационного оружия в интересах Глобального Предиктора, о котором, как посвящённые, они не имели ни малейшего представления. Лейбниц, проповедовавший ничем не обоснованный оптимизм, твердил “Всё к лучшему”; Вольтер сатирической сказкой “Кандид” с тех же позиций возражал ему. Пушкин предупреждает, что им обоим верить нельзя, ибо они лукавы:
Но есть волшебники другие,
Которых ненавижу я:
Улыбка, очи голубые
И голос милый — о друзья!
Не верьте им: они лукавы!
Страшитесь, подражая мне,
Их упоительной отравы
И почивайте в тишине.
В сущности, это первый серьёзный выпад против масонства, если не считать его полушутливого, но достаточно дерзкого обращения к своему покровителю и духовному опекуну, Александру Ивановичу Тургеневу. Александр Иванович — старший в масонском семейном клане братьев Тургеневых, обладавший вследствие этого самой высокой степенью посвящения. Принимая деятельное участие в заговоре декабристов, он тем не менее вышел сухим из воды, так как был «слишком счастливый гонитель и езуитов , и глупцов». Его подлинная роль в жизни и смерти Первого Поэта России до сих пор тщательно скрывается русским масонством, которое всегда было лишь инструментом в руках руководителей лож различных ритуалов. Чтобы отвести от него малейшие подозрения, наши современные масоны подсовывают профанам в примечаниях к “Руслану и Людмиле” сошку помельче:
«В качестве современных колдунов Пушкин называет последователей Месмера, лечивших “магнетизмом” (смесью гипноза с чистым шарлатанством), и в особенности мистиков, игравших в те годы крупную роль в придворных кругах и возглавлявших политическую реакцию (Голицын, Магницкий, Рунич). Однако ближайшим образом имеется в виду масон Лабзин, издававший журнал “Сионский вестник” (1817 — 1818)» (ПСС А.С.Пушки¬на, под редакцией проф. Б.В.Томашевского, изд. 1957, т. IV, с. 582).
С точки зрения Б.В.Томашевского, Голицын, Магницкий и др., пытавшиеся открыто противостоять проникновению масонской чумы, — мистики, возглавлявшие политическую реакцию; ну а кто не удовлетворится столь примитивной ложью, диктуемой масонской дисциплиной даже во времена “реакции сталинизма”, — жуйте “масона Лабзина” и его “Сионский вестник”.
Мы затронули А.И.Тургенева не случайно. Этот человек устраивал Пушкина в Лицей, внимательно вслушивался в последние, предсмертные слова поэта и провожал гроб с его телом в Михайловское. В сущности А.И.Тургенев от имени масонства пытался в обход сознания через подсознание поставить под контроль гений Пушкина, всё его творчество. И только убедившись, что эта миссия ему не под силу, что мера понимания поэта выше меры понимания “самых, самых посвящённых”, Тургенев бросает белую перчатку в гроб с телом Пушкина, признавая тем самым поражение масонства в борьбе двух уровней понимания.
До революции об этом наши соотечественники, видимо, какое-то представление имели:
«В особенности внимательно следил за работою молодого своего друга А.И.Тургенев, который ещё в конце 1817 г. настойчиво требовал от Пушкина окончания поэмы и затем постоянно сообщал кн. Вяземскому о том, как подвигается это дело. Так, 3 декабря 1818 г. он писал: “Пушкин уже на 4-й песне своей поэмы, которая будет иметь всего шесть. То ли дело, как 20 лет ему стукнет! Эй, старички, не плошайте!”»
Через 12 лет, в октябре 1830 г. Пушкин ответит на призыв к неправым (кривым старичкам) своего покровителя в четвёртой октаве “Домика в Коломне”:
Уж люди! Мелочь, старички кривые,
А в деле всяк из них, что в стаде волк!
А после написания и чтения друзьям пятой песни в августе 1819 г. в письме тому же Вяземскому Тургенев пишет: «Что из этой головы лезет! Жаль, если он её не сносит...» Последующие письма А.И.Тургенева, выдержки из которых мы приводим по ПСС А.С.Пушкина под редакцией П.О.Морозова, изд. 1909 г., с. 4 — 6, пестрят сетованиями на то, что Пушкин не спешит остепениться и попасть в Академию. Другими словами, он сетует, что целостное мировоззрение поэта не поддаётся воздействию всякого рода посвящений в обход сознания в системе Академии. Здесь самое время привести ответ Пушкина на настойчивые требования Тургенева об окончании поэмы 8 ноября 1817 г.
Тургенев, верный покровитель
Попов, евреев и скопцов,
Но слишком счастливый гонитель
И езуитов, и глупцов,
И лености моей бесплодной,
Всегда беспечной и свободной,
Подруги благотворных снов!
К чему смеяться надо мною,
Когда я слабою рукою
По лире с трепетом брожу
И лишь изнеженные звуки
Любви, сей милой сердцу муки,
В струнах незвонких нахожу?
Душой предавшись наслажденью,
Я сладко, сладко задремал.
Один лишь ты с глубокой ленью
К трудам охоту сочетал;
Один лишь ты, любовник страстный
И Соломирской, и креста,
То ночью прыгаешь с прекрасной,
То проповедуешь Христа.
На свадьбах и в Библейской зале,
Среди веселий и забот,
Роняешь Лунину на бале,
Подъемлешь трепетных сирот;
Ленивец милый на Парнасе,
Забыв любви своей печаль,
С улыбкой дремлешь в Арзамасе
И спишь у графа де Лаваль;
Нося мучительное бремя
Пустых иль тяжких должностей,
Один лишь ты находишь время
Смеяться лености моей.
HЕ ВЫЗЫВАЙ МЕHЯ ТЫ БОЛЕ
К HАВЕК ОСТАВЛЕHHЫМ ТРУДАМ,
HИ К ПОЭТИЧЕСКОЙ HЕВОЛЕ,
HИ К ОБРАБОТАHHЫМ СТИХАМ.
Что нужды, если и с ошибкой
И слабо иногда пою?
Пускай Hинета лишь улыбкой
Любовь беспечную мою
Воспламенит и успокоит!
А труд и холоден и пуст;
ПОЭМА HИКОГДА HЕ СТОИТ
УЛЫБКИ СЛАДОСТРАСТHЫХ УСТ.
Не надо думать, что это послание не имеет никакого отношения к “Руслану и Людмиле”. Здесь не только отвергаются наглые притязания «голубоглазых волшебников с их упоительной отравой», но и самим им даётся точная и беспощадная характеристика. Для тех, кто посчитает досужим домыслом такую трактовку обращения Пушкина к А.И.Тургеневу, сошлемся лишь на характеристику, данную ему ближайшим другом обоих — П.А.Вяземским:
«Александр Тургенев был типичная, самородная личность, хотя не было в нём цельности ни в характере, ни в уме. (Самый лучший материал для вовлечения в масонство. — Авт.). Он был натуры эклектической... В нём встречались и немецкий педантизм, и французское любезное легкомыслие, — всё это на чисто русском грунте, с его блестящими свойствами и качествами, а, может быть, частью — и недостатками его. Он был умственный космополит; ни в каком участке человеческих познаний не был он, что называется, дома, но ни в каком участке не был он и совершенно лишним».
Эта характеристика опубликована в примечаниях к “Тургеневу”, которые заканчиваются следующим образом:
«Послание Пушкина и является ответом на “приставания” Тургенева, требовавшего работы над “Русланом”» (ПСС А.С.Пушкина под ред. П.О.Морозова. Санкт-Петербург, 1909 г., т. I, с. 523 — 524).
Мы вынуждены были перенести внимание читателя в непростую атмосферу того времени, которая многим нашим современникам кажется возвышенной и даже романтической. Нет, информационная война шла всегда и на уровне всех приоритетов. Технология её ведения тогда, возможно, была изящнее: до пошлых терцевских и маминских “прогулок с Пушкиным” и “бакенбардов” не опускались. Советы давались “милым и лукавым” тоном, ибо приятели, а также числившие себя таковыми, были уже знакомы с предупреждением поэта от 25 января 1825 года:
Приятелям
Враги мои, покамест я ни слова...
И, кажется, мой быстрый гнев угас;
Но из виду не выпускаю вас
И выберу когда-нибудь любого:
Не избежит пронзительных когтей,
Как налечу нежданный, беспощадный.
Так в облаках кружится ястреб жадный
И сторожит индеек и гусей.

Со времени написания “Руслана и Людмилы” прошло пять лет. Перед нами по-прежнему самый глубокий уровень понимания и самый высокий уровень глобальной ответственности: образ кружащего ястреба — образ Глобального Предиктора. “Опекун” Тургенев спешил и торопил завершение поэмы, но девятнадцатилетний Пушкин не признавал “поэтической неволи”. “Четвёртой песнею” он сдавал экзамен на владение мечом методологии на основе Различения. Критики, увидевшие в ней лишь пародию на поэму В.А.Жуковского, сами Различением не владели и потому, как и многие современные пушкинисты, стремились опустить Пушкина до своего уровня понимания, а не подняться на “порог его хижины”. “Четвёртая песнь” — это своеобразный вызов “северному Орфею” XIX века, чью «лиру музы своенравной во лжи прелестной» решил обличить Пушкин.
Поэзии чудесный гений,
Певец таинственных видений,
Любви, мечтаний и чертей,
Могил и рая верный житель,
И музы ветреной моей
Наперсник, пестун и хранитель!
Прости мне, северный Орфей,
Что в повести моей забавной
Теперь вослед тебе лечу
И лиру музы своенравной
Во лжи прелестной обличу.
Столь необычное обращение молодого поэта к очень популярному в то время 35-летнему В.А.Жуковскому было продиктовано определёнными обстоятельствами, без раскрытия которых невозможно раскрыть символику системы образов “Руслана и Людмилы”.
Поэма-баллада “Двенадцать спящих дев”, состоящая из двух частей: “Громобой” и “Вадим”, была закончена в 1817 г. В ней В.А.Жуковский использовал сюжет немецкого романа Х.-Г. Шписа “Двенадцать спящих дев, история о привидениях”, основанного на средневековых католических легендах о грешниках, предающих душу дьяволу, а затем религиозным покаянием искупающих свою вину. “Северный Орфей” событие средневековой феодальной Германии переносит во времена Киевской Руси, которая не только феодализма, но даже рабовладения ещё не проходила. Тщательно приправляя этот калейдоскоп древнерусским колоритом, «могил и рая верный житель» помимо воли создаёт вычурные картины с претензией на древнерусский эпос. Могло ли целостное мировосприятие Пушкина пройти мимо столь «прелестной лжи»? Ведь он своей “ветреной музой” вскрывал технологию любого “чуда старых дней”. А Жуковский к своему творению приложил эпиграф из первой части “Фауста” Гете:
“ЧУДО — ЛЮБИМОЕ ДИТЯ ВЕРЫ!”
Там, где чудо правит бал, методологии на основе Различения добра и зла нет места, а пониманию общего хода вещей в сознании любого, даже очень талантливого художника, противостоит калейдоскоп “добрых” и “злых” случайностей. При этом “стекляшки” в заморской игрушке, легко меняясь местами, могут действительно создавать иллюзию реальности приЧУДливых картин мироздания. Возможно поэтому Гёте, по словам Карлейля, «видел себя окружённым со всех сторон чудесами и сознавал, что всё естественное в сущности — сверхъестественное» .
И вот Пушкин делает довольно смелый шаг по меркам того времени. Он кратко, в 32 строки укладывает причудливый калейдоскоп В.А.Жуковского, состоящий из 1832 строк. 32 строки у В.А.Жуковского — вступление к поэме “Двенадцать спящих дев” — совпадают с пушкинскими 32 строками только по ритму.
Друзья мои, вы все слыхали,
Как бесу в древни дни злодей
Предал сперва себя с печали,
А там и души дочерей;
Как после щедрым подаяньем,
Молитвой, верой, и постом,
И непритворным покаяньем
Снискал заступника в святом;
Как умер он и как заснули
Его двенадцать дочерей:
И нас пленили, ужаснули
Картины тайных сих ночей,
Сии чудесные виденья.
Сей мрачный бес, сей божий гнев,
Живые грешника мученья
И прелесть непорочных дев.
Мы с ними плакали, бродили
Вокруг зубчатых замка стен,
И сердцем тронутым любили
Их тихий сон, их тихий плен;
Душой Вадима призывали,
И пробужденье зрели их,
И часто инокинь святых
На гроб отцовский провожали.
И что ж, возможно ль?.. нам солгали!
Но правду возвещу ли я?..
В издании 1820 г. другое окончание:
Дерзну ли истину вещать?
Дерзну ли ясно описать
Не монастырь уединенный,
Не робких инокинь собор,
Но... трепещу! в душе смущенной
Дивлюсь — и потупляю взор.
Внешне это был поединок представителей двух поколений русской словесности. Не будем забывать, что к началу состязания — 1817 году — Пушкин был вдвое моложе очень популярного и очень плодовитого Жуковского. В действительности же это был поединок двух разных уровней понимания, в котором достоинства владения мечом методологии на основе Различения были на стороне молодости и таланта совершенно своеобразного, а потому В.А.Жуковский, как человек истинно русский и более озабоченный славою русской поэзии, чем личной популярностью, признал своё поражение, знаменующее новую победу российской словесности. «Победителю ученику от побежденного учителя в сей высокоторжественный день, в который он окончил поэму “Руслан и Людмила”, — 1820, марта 26, великая пятница». Этой надписью сопроводил Жуковский свой портрет, подаренный Пушкину в день окончания поэмы.
Критика же, не владевшая Различением, бодро демонстрировала свой уровень понимания:
«Обращением к Жуковскому в этой песне пародируется его поэма “Двенадцать спящих дев”. Зависимость Руслана от этой поэмы Жуковского была указана А.И.Hезеленовым: он обратил внимание на то, что в обеих поэмах рассказывается о похищении киевской княжны и появляются 12 прекрасных дев. Только Вадим Жуковского РАЗДЕЛИЛСЯ у Пушкина на две личности — на Руслана и на Ратмира: первый отправляется на поиски за княжной, а второй увлекается 12-ю девами. Великан Жуковского, похитивший княжну, также РАЗДВОИЛСЯ у Пушкина: на карлу-Черномора и его брата-Голову; Руслан борется и с тем, и с другим. Святой угодник Жуковского превратился у Пушкина в Финна, бес — в Hаину; как угодник и бес состязаются из-за Громобоя, так Финн и Hаина спорят и враждуют из-за Руслана; как Вадим, так и Руслан привозят в Киев похищенную княжну. Против этого мнения высказывался профессор П.В.Владимиров; он указывает на то, что Пушкин хотел противопоставить “прелестной лжи” романтических поэм “печа¬ль¬ную истину”, основанную на “преданьях старины глубокой” и на естественном взгляде на человека и его страсти».
В этом комментарии к “Песне четвёртой” (ПСС А.С.Пушкина, под ред. П.О.Морозова, изд. 1909 г., т. 3, с. 608) словами “разделился”, “раздвоился” А.И.Hезеленов на уровне подсознания признаёт за Пушкиным способность к Различению. В то же время сам, не обладая Различением, на уровне сознания он оценивает любое новое явление, в том числе и в литературе, только с позиций толпо-“элитаризма”: 35-летний В.А.Жуковский — авторитет, 19-летний А.С.Пушкин — мальчишка, способный не более чем, как к подражанию авторитету.
Пушкин, раскрывающий содержательную сторону любого “чуда”, видит общий ход вещей — глобальный исторический процесс и место в нём России. Для него Руслан, Рогдай, Ратмир, Фарлаф — образы реальных сил, играющих каждый свою историческую роль в становлении государственности России. Для Жуковского, не обладающего Различением, Россия в глобальном историческом процессе — “волшебный край чудес”, и потому все эти силы сливаются в образе Вадима.
Верь тому, что сердце скажет,
Нет залогов от небес:
Нам лишь ЧУДО ПУТЬ УКАЖЕТ
В сей волшебный край чудес.
Этими строками из Шиллера Жуковский сопроводил вторую часть поэмы “Вадим”. Но эти же строки демонстрирует и его меру понимания подлинных движущих сил истории. Упование на чудо — закономерный итог для всех, лишённых Различения, что в наши дни характерно и для православных, и для марксистских “патриотов”.
Не затрагивая внешней, столь привлекательной для обыденного сознания стороны вписания хазарского хана административным аппаратом Черномора, мы постараемся раскрыть содержание самого процесса вписания. Выше было показано, что Ратмир был одним из витязей, впервые оказавшихся на цирковом представлении с “чудом” исчезновения Людмилы, устроенном Черномором. И хотя все зрители, не исключая и Фарлафа, механизма “чуда” не понимали, «полному СТРАСТHОЙ ДУМЫ» Ратмиру уже в “Песне первой” было суждено пасть жертвой чёрных замыслов Черномора. Однако, в отличие от Рогдая, Ратмир был вписан с применением обобщённого информационного оружия уровня третьего приоритета — идеологического. Чтобы понять механизм вписания на этом уровне, следует вновь обратиться к третьему наставлению Пушкина из “Песни второй” по поводу губительности страстей.
Восторгом витязь упоенный
Уже забыл Людмилы пленной
Недавно милые красы;
Томится сладостным желаньем;
Бродящий взор его блестит,
И, полный страстным ожиданьем,
Он тает сердцем, ОH ГОРИТ.
Когда нет понимания, а думы полны страсти, то жертвенное всесожжение любого барана (хазарский — не исключение) легче всего осуществлять на идеологическом уровне.
Как и все чёрные дела, это дело Черномора совершается ночью, при свете луны.
ЛУHОЮ ЗАМОК ОЗАРЁH;
Я вижу терем отдалённый,
Где витязь томный, воспалённый
Вкушает одинокий сон;
Его чело, его ланиты
Мгновенным пламенем горят;
Его уста полуоткрыты
Лобзанье тайное манят;
Он страстно, медленно вздыхает,
Он видит их — и в полном сне
Покровы к сердцу прижимает.
Но вот в глубокой тишине
Дверь отворилась; пол ревнивый
Скрыпит под ножкой торопливой,
И ПРИ СЕРЕБРЯHОЙ ЛУHЕ
Мелькнула дева.
Дело девы чёрное, лицемерное. С её помощью Черномор без лишних слов натянул на родовую военную знать хазарского племени колпак священного писания иудаизма.
В молчанье дева перед ним
Стоит недвижно, бездыханна,
Как лицемерная Диана
Пред милым пастырем своим.
Артемида — в греческой, Диана — в римской мифологии — богиня Луны. Храм Дианы в Риме находился на Авентинском холме и она считалась защитницей плебеев и рабов. В латинском городе Ариции культ Дианы был связан с жертвоприношениями, и ЕЁ ЖРЕЦОМ МОГ БЫТЬ ТОЛЬКО РАБ. Так “милый пастырь” в сладострастном стремлении стать жрецом иудаизма превратился в послушного раба “пастушки милой”. В данном контексте “пастушка милая” — один из многочисленных образов Hаины — оборотня, зомби. Её ласковая любовь к управленческой элите любого народа всегда оборачивалась рабством самих народов. На эту особенность взаимоотношений представителей кадровой базы самой древней и самой богатой мафии с другими народами обратил в начале XX века внимание В.В.Розанов.
«Еврей всегда начинает с услуг и услужливости, а кончает властью и господством. Оттого в первой фазе он неуловим и неустраним. Что вы сделаете, когда вам просто “оказывают услугу”? А во второй фазе никто уже не может с ними справиться. “Вода затопляет всё”. И гибнут страны и народы.
“Услуги” еврейские, как гвозди в руки мои, “ласковость” еврейская как пламя обжигает меня, ибо, пользуясь этими “услу¬гами”, погибнет народ мой, ибо обвеянный этой “ласковостью”, задохнётся и сгниет народ мой».
(В.В.Розанов, “Опавшие листья”, Короб первый).
Вспомним в связи с этим песню — ласковое приглашение девы:
“У нас найдёшь красавиц рой;
Их нежны речи и лобзанье.
Приди на тайное призванье,
Приди, о путник молодой!”
и сцену его встречи с двенадцатью девами:
Она манит, она поёт;
И юный хан уж под стеною;
Его встречают у ворот
Девицы красные толпою;
ПРИ ШУМЕ ЛАСКОВЫХ РЕЧЕЙ
ОH ОКРУЖЁH; с него не сводят
Они пленительных очей;
ДВЕ ДЕВИЦЫ КОHЯ УВОДЯТ;
В чертоги входит хан младой,
ЗА HИМ ОТШЕЛЬHИЦ МИЛЫЙ РОЙ;
Одна снимает шлем крылатый,
Другая кованые латы,
Та меч берёт, та пыльный щит;
Одежда неги заменит
Железные доспехи брани.
Пушкин в образной форме передаёт нам, своим потомкам, веками отработанный процесс пленения народов. Сначала мафиозный тандем отделяет национально-государственную “элиту” от народа, а затем, используя её страсть к наслаждениям (по-гречески — гедонизм), разрушает и уничтожает государственность народа, превращая его в безнациональную толпу.
В поэме показано, что Ратмир, как и Рогдай, бездумно бросившись на поиски Людмилы, ушёл недалеко. Интересно отметить, что, раскрывая содержательную сторону процесса вписания Ратмира, Пушкин дважды в этой песне упоминает слово «рой». В Толковом словаре живого великорусского языка В.И.Даля слову «рой» соответствуют следующие пословицы: «Не далеко пошёл, да рой нашёл». «Без матки рой не держится». Матка роя “милых отшельниц” — Глобальный надиудейский предиктор. Своих ресурсов у него нет, поэтому, несмотря на кажущиеся внешние различия, есть в судьбе жертв Черномора и нечто общее.
Ведь это Руслан «с седла наездника срывает». Ратмира также лишают коня, но уводят его две девицы из толпы “милых отшельниц”. Однако результат один: управленческая “элита”, отделённая от национальной толпы, неизбежно попадает в зависимость от Глобального Предиктора и рабски служит уже не своему народу, а Черному Мору. У Фарлафа никто коня не отбирает. Он сам вылетел из седла из-за собственной трусости. Фарлафу коня привела Наина, а потому он раб особенный, отличающийся от любой национальной управленческой “элиты” особым рабским послушанием Черномору: на уровне подсознания у Фарлафа внутренние запреты по части идентификации своего хозяина-Черномора и самоидентификации собственного рабства. Единственный, кто пока ещё не расстался со своим “конём” и кто по-прежнему верен Люду Милому, — это Руслан. Поэтому, обличив в «прелестной лжи» своенравную музу “северного Орфея”, Пушкин вновь возвращается к Руслану.
Оставим юного Ратмира;
Не смею песней продолжать:
Руслан нас должен занимать,
Руслан, сей витязь беспримерный,
В душе герой, любовник верный.
Поскольку Руслан поставил перед собой задачу — освободить Люд Милый, то есть вывести его из-под контроля Глобального Предиктора, то естественно, что успешное решение этой задачи возможно лишь при условии перехвата управления общественными процессами Внутренним Предиктором России на глобальном уровне. Отсюда становится понятным и главное назначение меча — методологии на основе Различения.
Под методологией мы понимаем систему осознанных человеком стереотипов распознавания явлений внешнего и внутреннего миров и формирования их образов и отношений между ними. Иными словами, методология — осознание наиболее общих закономерностей бытия всего сущего и РАЗЛИЧЕHИЕ наиболее общих закономерностей в их частных, конкретных проявлениях. Последнее требует воспитания в себе культуры мышления. Другими словами, информационный обмен, прямой и обратный, между сознанием и подсознанием, то есть между процессным (образным) и дискретным (абстрактным) мышлением должен протекать с минимальными потерями и искажениями информации. Антагонизм различных информационных модулей, естественно, должен идентифицироваться, а причины антагонизма вскрываться.
Различное отношение к антагонизмам порождает два вида философской культуры. Первый тип — ДОГМАТИЧЕСКАЯ философия. При ней сознание и подсознание отметают, как несуществующее, всё, что противоречит догмам писания, признанного “священным” и неусомнительным. Всё, что “не лезет” в догматы писания, срезается этими ножницами с любого знания, до которого человек дошёл сам, или получил извне.
Второй тип — МЕТОДОЛОГИЧЕСКАЯ философия, исходящая из принципа: «Истина, став безрассудной верой, вводит в самообман». Сомнение не разрушает истины, но позволяет глубже постичь её. В этой философской культуре появление нового знания, которое “не лезет” в прежние догматы, ведёт к корректировке прежних представлений о Мире.
В послеязыческие времена в обществе доминировала догматическая культура мышления. В XX веке она стала определяющей в евро-американском конгломерате. Единственной методологической философией, навязываемой обществу открыто и так же со временем обращённой в неусомнительную догму, был диалектический материализм. И хотя в это же время существовали тайные методологические учения в рамках разного рода эзотеризма, для большинства они были закрыты, или, как теперь принято говорить, — загерметизированы. В двадцатом столетии миновать хотя бы формального изучения диалектического материализма было невозможно не только в России: были Китай и “страны народной демократии”; но у России был самый длительный период пропаганды диамата, охвативший становление трёх — четырёх поколений. Отсюда понятно, почему именно Руслану первому удалось овладеть мечом Различения — методологической философией.
В рамках этой философии Вселенная представляется как целостный процесс-триединство:
МАТЕРИИ, ИHФОРМАЦИИ, МЕРЫ.
В последнем по времени откровении, полученном Человечеством с более высоких уровней организации Объективной реальности, это знание изложено в терминах Корана: «Аллах создал всякую вещь и размерил её мерой» (сура 25, именуемая «Различение». Аят 2). Другими словами, всякая вещь материальна и обладает набором информационных характеристик сообразно мере.
По отношению ко всей материи и информации Вселенной МЕРА, в рамках современной терминологии, выступает в качестве многомерной вероятностной матрицы возможных состояний. Многомерная информационная матрица возможных состояний — МЕРА всех вещей; она пребывает во всём и всё пребывает в ней. Благодаря этому любой фрагмент Вселенной содержит в себе все остальные.
Благодаря МЕРЕ мир целостен. Его фрагментарность — особенность мировосприятия человека, не обладающего полнотой МЕРЫ. Мера объективна в триединстве Вселенной, но выбор частных мер всегда субъективен и возможен из множества уже освоенного на прошедших этапах развития мировоззрения человека. Так что мировосприятие каждого человека обусловлено его мерой Различения.
Поскольку цели управления всегда формируются конкретным человеком (в рассматриваемом случае — Русланом или Черномором), то управление всегда носит субъективный характер. В то же время субъективное управление может быть реализовано лишь в отношении объективных процессов. У человека, которому не дано Различение, может возникнуть иллюзия существования объективного процесса и, как следствие этого, иллюзия управления им, но его разочарование при этом будет вполне объективным.
Кратко перечислив всевозможные чудесные преграды, возникающие на пути Руслана, Пушкин с удовлетворением отмечает растущую способность своего героя не поддаваться влечению страстей, отличать волшебные сны от реальности и не реагировать на иллюзии, отвлекающие от основной цели — спасения Людмилы.
То бьётся он с богатырём,
То с ведьмою, то с великаном,
То лунной ночью видит он,
Как будто сквозь волшебный сон,
Окружены седым туманом,
Русалки, тихо на ветвях
Качаясь, витязя младого
С улыбкой хитрой на устах
Манят, не говоря ни слова...
Но, ТАЙHЫМ ПРОМЫСЛОМ ХРАHИМ,
Бесстрашный витязь невредим;
В его душе ЖЕЛАHЬЕ ДРЕМЛЕТ,
Он их не видит, им не внемлет,
Одна Людмила всюду с ним.
Согласно “Толковому словарю живого великорусского языка” В.И.Даля: «Промысел Божий, провиденье, попеченье о вселенной и о человеке, устройство всего созданного. Промысел Божий HЕИСПОВЕДИМ». Hеисповедим — значит тайный. Руслан, овладевший мечом методологии на основе Различения, познает и главное таинство вселенной. Это таинство раскрывается через познание вселенной, как процесса-триединства материи, информации, меры.
Другими словами, МАТЕРИЯ проявляет себя в различных ФОРМАХ по МЕРЕ развития ВСЕЛЕHHОЙ.
Мы уже отмечали выше, что с Людом Милым, “Русской красавицей”, попавшей в плен Черномора, у мафии бритоголовых всегда были трудности. Эти трудности — в особенностях русского аршина, который аршином общемафиозным — вплоть до наших дней — никак измерить не удавалось. Русский аршин — мировоззрение Людмилы — есть единственная в своём роде мера. Её уникальность — объективна, ибо определяется самой низкой начальной плотностью расселения племен славянского этноса в ареале своего обитания. В силу этих объективных причин особенность мировоззрения Люда Милого проявляется в его уникальной способности вписывать, то есть согласовывать со своим вектором целей, пребывающем в ладу с вектором целей Природы и Бога, любое чуждое, даже навязываемое, силой мировоззрение. Другими словами, логика социального поведения русского народа и всех народов, связавших братским союзом с ним свою судьбу, всегда отличалась от библейской логики социального поведения, навязываемой миру бритоголовым братством, по крайней мере, в последние три тысячелетия. Но подлинные трудности горбатого урода начались после того, как Людмила “ухватила” последний писк моды из “ателье Черномора” — колпак марксистско-ленинского “Священного писания”, основой которого являлся “диалектический материализм”.
Три поколения Люда Милого, пребывая с другими красавицами в плену Черномора, приспосабливали последний шедевр моды бритоголовой мафии к использованию в своих интересах. Благодаря особенностям своего мировоззрения Людмила уже почти приладила этот колпак в качестве волшебной шапки, охраняющей её от наглых притязаний Черномора и позволяющей даже в условиях плена пользоваться относительно большей, по сравнению с другими красавицами, свободой.
Но между тем, никем незрима,
От нападений колдуна
Волшебной шапкою хранима,
Что делает моя княжна,
Моя прекрасная Людмила?
Есть хорошая русская пословица — ответ на этот вопрос: «Что имеем — не храним, потерявши — плачем».
Она, безмолвна и уныла,
Одна гуляет по садам,
О друге МЫСЛИТ и вздыхает
Иль, ВОЛЮ ДАВ СВОИМ МЕЧТАМ,
К родимым киевским полям
В забвенье сердца улетает;
Отца и братьев обнимает,
ПОДРУЖЕК ВИДИТ МОЛОДЫХ
И старых мамушек своих —
Забыты плен и разлученье!
Но вскоре бедная княжна
Своё теряет заблужденье
И вновь уныла и одна.
О! В эти тринадцать строк Пушкин сумел уложить в образной форме всю семидесятилетнюю историю Союза, в который, «волю дав своим мечтам», искренне пыталась сплотить Великая Русь! Люд Милый — народ русский в других народах Союза действительно видел не “малые народы”, а “подружек молодых”. Великое заблужденье и разочарование пришлось в последние десять лет пережить Людмиле и вновь почувствовать себя уныло одинокой. И дело не только в том, что Людмила постоянно “вздыхала” о собственной концепции управления, альтернативной библейской. Это “преступление” Черномор ей бы простил: люди добрые “вздыхайте” на здоровье, можете даже помечтать о чём-нибудь таком, что было бы ни на что в мире не похоже! Не возбраняется даже мечтать о своей самобытности! Но не смейте мыслить о собственной, независимой от библейской, концептуальной власти ! Это уже преступление в глазах Черномора. Но ещё большим преступлением в его глазах является способность простого народа изложить мысли о концептуальной власти в четких лексических формах, ибо это уже представляет реальную опасность для существования самого Черномора. А вдруг мыслить начнут не только “молодые подружки” Людмилы, но и другие пленницы колдуна. Или, хотя это и маловероятно, вдруг обретет способность мыслить самая первая и самая преданная пленница — Hаина. Тогда уж точно конец всей толпо-“элитарной” пирамиде.
Такого хода развития событий Черномор, конечно же, допустить не мог. Вот уже тысячу лет он считал Людмилу своей собственностью де-юре. Его терпению пришёл конец: пора проучить эту невесть что возомнившую о себе “красавицу” и превратить её в собственность Глобального надиудейского Предиктора де-факто!
Жестокой страстью уязвлённый,
Досадой, злобой омрачённый,
Колдун решился наконец
Поймать Людмилу непременно.
До тех пор, пока Черномор действовал в строгом соответствии с расчётом, опираясь на понимание объективных процессов, идущих в соответствии с «законом времени», его замыслам никто не мог противостоять. Но поскольку против «времени закона» его наука оказалась не сильна (о чём карла похоже и не подозревал), то злой волшебник перестал понимать объективные процессы, идущие в обществе, после чего в его деятельности возобладали страсти. Разум, страстью уязвленный и злобой омраченный, может не только наломать дров, но и подтолкнуть его обладателя на поступки, превращающие его в посмешище.
Так Лемноса хромой кузнец,
Прияв супружеский венец
Из рук прелестной Цитереи,
Раскинул сеть её красам.
Открыв насмешливым богам
Киприды нежные затеи...
Хромой кузнец острова Лемнос — Гефест (Вулкан), бог подземного огня, супруг богини Венеры (Афродиты, Цитереи, Киприды). Она изменяла ему с богом войны Аресом (Марсом). Застав спящих любовников, Гефест накрыл их изготовленной им сетью и призвал богов в свидетели супружеской измены. БОГИ ПОСМЕЯЛИСЬ HАД HИМ!
Поэт приводит этот эпизод из древнегреческой мифологии, чтобы в образной форме показать финал коварных замыслов незадачливого любовника. В шестой песне читатель увидит во что воплотится смех богов:
Лишённый силы чародейства,
Был принят карла во дворец.
В качестве кого мог быть принят горбатый карлик? Только в качестве шута! Так посмеются боги (а вместе с ними и Пушкин — «живой оргaн богов») над мафией бритоголовых. Но прежде чем это произойдёт, Руслану и Людмиле суждено будет преодолеть ряд испытаний, главной причиной которых в рамках толпо-“элитарной” терминологии будут доверчивость Руслана и Людмилы, а в рамках Достаточно Общей Теории Управления — остатки неизжитого интеллектуального иждивенчества.
Скучая, бедная княжна
В прохладе мраморной беседки
Сидела тихо близ окна
И сквозь колеблемые ветки
Смотрела на цветущий луг.
Чуть раньше, рассказывая как Людмила забавлялась, скрываясь от «рабов влюбленного злодея», поэт отмечает, что красавица:
“... только проливала слёзы,
Звала супруга и покой,
Томилась грустью и зевотой”.
Вот и благонамеренный П.А.Столыпин просил дать России двадцать лет покоя, чтобы сделать её великой. А результат всё тот же — отрезанная голова. А ведь есть в русском народе хорошая пословица на этот счёт: «С волками жить — по-волчьи выть!» Россия — не Швейцария! Два послевоенных поколения Люда Милого прожили в покое. При этом одни — скучали, мечтали, хрипели на кухнях песни под гитару, приговаривая — “всё не так, всё не так, ребята”; другие — учились мыслить. Но большинство всё же пребывало в покое и при этом бездумно произносило всякие слова по части того, что им мнилось:
Вдруг слышит — кличут: “Милый друг!” —
И видит верного Руслана.
Его черты, походка, стан;
Но бледен он, в очах туман,
И на бедре живая рана —
В ней сердце дрогнуло. “Руслан!
Руслан!.. он точно!" И стрелою
К супругу пленница летит,
В слезах, трепеща, говорит:
“Ты здесь... ты ранен... что с тобою?”
Уже достигла, обняла:
О ужас... призрак исчезает!
Княжна в сетях; с её чела
На землю шапка упадает.
Ах, что и говорить! Больно и горько вспоминать весь этот демократический балаган с ряжеными троцкистами. Да и фальшивый Руслан — то ли Имранович, то ли Абрамович — тоже реальность. Знал Глобальный Предиктор, что ждёт русский народ не разговоров о демократии, а повышения качества управления и борьбы с “паразитами”, жирующими на его теле. И потому, владея способностями Фантомаса не хуже Hаины, вошёл, что называется, в образ. Но ведь показал в данном отрывке Пушкин, что фальшь образа этого при желании Людмила рассмотреть могла и тогда не попала бы в сети Черномора, да и шапку, которую приспособила было для своих целей, не уронила бы. Признак этот — рана на бедре фальшивого Руслана — признак чисто иудейский, идущий из первой книги Торы.
«И остался Иаков один. И боролся Некто с ним, до появления зари; и, увидев, что не одолевает его, КОСHУЛСЯ СОСТАВА БЕДРА... У ИАКОВА, когда он боролся с Ним. И сказал (ему): Отпусти меня; ибо взошла заря. Иаков сказал: Не отпущу Тебя, пока не благословишь ме-ня. И сказал: как имя твоё? Он сказал: Иаков. И сказал (ему): отныне имя тебе будет не Иаков, а Израиль, ибо ты боролся с Богом, и человеков одолевать будешь». (Книга “Бытия”, гл. 32, ст. 24 — 28).
Ведь прямо сказано в Первой книге Торы, что Израиль изначально занимался Богоборчеством, то есть — сатанизмом. Бог света зари не боится; света боится сатана. Так не с ним ли заключил союз Израиль?
Наконец мафия бритоголовых решила покончить даже с той относительной свободой, которой пользовалась Людмила в рамках библейской логики социального поведения. И Черномор решил, что дело сделано, но он просчитался.
Хладея, слышит грозный крик:
“Она моя!” — и в тот же миг
ЗРИТ колдуна перед очами.
Раздался девы жалкий стон,
ПАДЁТ БЕЗ ЧУВСТВ — и дивный сон
Объял несчастную крылами.
Поддавшись влечению своих страстей, любой человек саморазоблачается, так как поступки, причиною которых служат страсти, обнажают глубоко скрываемую им сущность. Поэтому Людмила и “узрела колдуна”, а образ фальшивого Руслана распался, то есть Людмила поняла, что за этой куклой, как и за любой другой, стоит кукловод — Глобальный надиудейский Предиктор. Потрясение Людмилы было столь сильным, что она упала без чувств, но не без памяти, как это было в “Песне второй” сразу после пленения:
“Ты чувств и памяти лишилась”.
А что означает сон, в который до конца шестой песни впала Людмила?
Есть в русском народе мудрая пословица: «Сон правду скажет, да не всякому». Чтобы раскрыть содержательную глубину этой пословицы и раскодировать значение загадочного сна Людмилы, мы вынуждены сделать важные пояснения, затрагивающие область знаний, до последнего времени закрывающих “обыденному сознанию” информационным “белым шумом” узкоспециальных наук “полезный сигнал” необходимых для жизненной практики понятий.
НЕОБХОДИМОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ
Любой человек, явившийся в мир, входит в сложившуюся информационную систему общества; она формирует его; повзрослев, он живёт в ней и сам оказывает на неё информационное воздействие.
При этом взаимодействуют две информационные системы: психика человека, управляющая его поведением, и информационная среда общества.
Известно, что интеллект человека, по крайней мере, — двухуровневая информационная система: сознание — подсознание, работающие в диалоге друг с другом. И на обоих уровнях есть своя мера — скорость обработки информации: на уровне сознания она для всех примерно одинакова: 15 — 16 бит в секунду; на уровне подсознания эта скорость в миллиарды раз выше. Отсюда очевидно, что подсознание — более мощная информационная система. Ему принадлежит детерминированная и вероятностная память, память реальных явлений и память моделирований (фантазий); механизм перебора информации памяти и собственно интеллектуальный фактор, формирующий новые информационные модули разного назначения. В подсознании объединяются информационные потоки генетически обусловленные, экстрасенсорные, сенсорные, диалоговые потоки сознания-подсознания. К детерминированной памяти принадлежит генетически обусловленная матрица потенциальных возможностей и предрасположенностей.
К вероятностной памяти принадлежит долговременная память подсознания, запоминающая всё, что происходило в пределах обзора сенсорных и экстрасенсорных каналов получения информации; и оперативная память, содержащая информацию, которую человек по своему желанию в состоянии воспроизвести в сознании в какой-либо форме. Оба вида вероятностной памяти взаимодействуют.
Мозг человека — жидко-биокристаллическая структура. Это означает, что он может работать в режиме приёмно-передающей антенны, что, в свою очередь, не исключает возможности существования реинкарнационной памяти, хранящей информацию памяти умерших людей, излучаемую их мозгом при смерти.
Информационные модули вероятностной памяти представляют собой некоторую систему осознаваемых и неосознаваемых образов явлений внешнего и внутреннего миров и систему осознаваемых и неосознаваемых связей между ними. Это позволяет необозримую вселенную некоторым образом отобразить в весьма ограниченную её часть. Механизм процесса отображения-познания целого (вселенной) частью целого (человеком) может быть описан следующим образом.
По своей природе, что означает — по Божьему Предопределению, человек наделен индивидуальными пятью органами чувств — пятью приёмными рецепторами, с помощью которых он как бы снимает “информационную кальку” с окружающего его единого и целостного внешнего мира и формирует в индивидуальном внутреннем мире субъективные образы объективных явлений внешнего мира. В конце ХХ столетия в мире насчитывается около 6 млрд. человек, но нет двух людей, у которых был бы одинаковый рисунок кожного покрова пальцев руки. На этом построена вся современная дактилоскопия; но в этом же и проявление индивидуальности чувства осязания. В мире также не найти двух абсолютно одинаковых по форме уха, носа или по цвету сетчатки глаза; в этом проявление (зрительное) индивидуальности чувств слуха, обоняния, зрения или, другими словами, порога их чувствительности. Точно также обстоит дело и с чувством вкуса.
Таким образом, субъективные образы вещей и явлений объективного внешнего мира, сформированные в результате взаимодействия индивидуальных приёмных рецепторов (пяти органов чувств) — и есть то, что мы назвали “информацией” в понятии: Вселенная — процесс триединства материи, информации и меры. Особенностью этого вида “информации” — субъективной категории — является то, что она существует как бы отдельно от материи, меры и информации — объективных категорий — только на уровне подсознания; на уровень сознания она переходит (если можно так выразиться) после обретения ею кода = меры = слова. Каждый желающий может на собственном опыте убедиться, как неосознанные, т.е. безмерные образы вещей и явлений внешнего мира (субъективная информация) обретают и субъективную меру = слово. Происходит это во сне, когда сознание “отдыхает”, а подсознание активизируется и ведёт интенсивную обработку поступившей к этому времени из внешнего мира объективной информации. Сны “видят” и “слышат” внутренним зрением и слухом практически все (даже те, кто это отрицает), но пересказать из “увиденного” и “услышанного” могут немногое: только те образы, которые обретут меру. Так неосознанные внелексические образы обретают меру, т.е. слово и человек может пересказать свой сон.
Отсюда хорошо видно, что у отдельных видов животного мира существует довольно развитое подсознание: настолько, насколько развиты их приёмные рецепторы (органы чувств). И животные отражают в подсознание объективный мир вещей и отдельных явлений психической жизни в виде безмерных образов. Говорить о развитости сознания животных можно лишь настолько, насколько они способны к многовариантному кодированию безразмерной информации подсознания. Увы! У собаки на всё многообразие безмерных образов подсознания один код, мера (при различной эмоциональной и мелодийной окраске): «Гав!» У коровы: «Му!» У кошки: «Мяу!» и т.д.
И свобода человека, живущего в едином и целостном мире, и, следовательно, связанного с этим миром и обществом людей причинно-следственными обусловленностями, состоит:
• на первом этапе — в свободе формирования индивидуальных безмерных (неосознанных) образов мира на уровне подсознания;
• на втором этапе — в кодировании словом на уровне сознания неосознанных образов на основе шестого чувства — чувства меры. В реальном, внешнем человеку мире, — материя, информация и мера — существуют как процесс триединства. Об этом говорится и в древних эзотерических учениях.
Но реальная свобода человека заканчивается уже на первом этапе этого процесса, ибо на втором этапе, как только он начинает “свободно” кодировать личностные внелексические образы объективных явлений, он тут же сталкивается с кодами (словами) этих же объективных явлений другого человека, имеющего собственные (субъективные) о них представления (образы). И если по отношению к вещам вполне осязаемым (стол, стул, дом и т.д.) ещё как-то можно договориться с оппонентом по части единого их кодирования, то по отношению к таким объективным явлениям социальной жизни как справедливость, правда, ложь, добро, зло — можно прийти к общему пониманию лишь на основе единого чувства меры и соответствующего ему единого мировоззрения.
Но всё это только первая половина спирального процесса познания. Каждый человек в своей реальной жизни принадлежит одновременно множеству взаимовложенных социальных групп, отличающихся одна от другой по кругу интересов: семейных, профессиональных, партийных, религиозных, национальных, мафиозных и т.д. И если в первичной такой группе-семье каждое произнесённое слово или выражение, как правило, вызывает у членов семьи единые образы в отношении явлений внутреннего и внешнего мира, то при вхождении в каждую последующую социальную группу те же самые слова могут вызвать совершенно другие образы в отношении точно таких же вещей и явлений окружающего мира. Это и отражено в русской поговорке: «Не всякое слово всяким понимается». И в этом — тоже проявление свободы человека, но не той декларативной, о которой так любит порассуждать наша безответственно болтающая “либеральная” (в переводе с английского — свободная) интеллигенция, а подлинной, предопределённой Свыше. Слово, слововыражение, вызывающее единый образ в отношении определённых вещей и явлений окружающего мира в достаточно широкой по своему социальному составу группе, становится для данной группы общепринятым понятием. И чем шире по своему социальному составу такая группа, чем более широкий круг интересов она представляет, тем весомее и значительнее в жизнедеятельности людей становится общепринятое слово-понятие. И происходит то, что в стихотворной форме отражено поэтом Н.Гумилёвым: «Словом останавливают солнце, словом разрушают города». Разумеется, словом не только разрушают, но и созидают. Всё зависит от того, образы каких явлений — созидательных или разрушительных — вызывает в сознании человека слово, которое является одновременно кодом, мерой внелексических образов подсознания.
Другими словами, вторая половина спирали отображения-познания человеком окружающего мира выглядит так: слово, порождая осознанный образ на уровне массового сознания, становится понятием по отношению к неким объективным явлениям в конкретный исторический период развития общества. В силу того, что вселенная целостна и представляет собой процесс триединства материи, информации и меры, при наличии двух составляющих: меры-слова и информации-образа, третья составляющая — материализующееся явление — происходит как бы автоматически. Так вид “человек разумный”, в отличие от всех остальных видов, живущих в ладу с окружающим миром, отражая и познавая этот мир, его ещё и преображает. Весь вопрос в том — как преображает?
В нашей стране после разрухи гражданской войны созидательный энтузиазм масс был велик. Это исторический факт. И порождён он был словом, вызывающим образы созидательных процессов. “Перестройка” тоже началась со слов, но эти слова порождали через газеты, радио, телевидение образы разрушительных процессов; они нагнетали в обществе безысходность, эсхатологию. И разрушительные процессы “материализовались” Чернобылем, Карабахом, Чечней .
Человек часть Божьего Творения — Вселенной. Но это действительно особенная её часть: она не только отражает в себя Вселенную, но познаёт её и преображает; преображает не как придётся, а на основе Божьего Промысла, Божьего Предопределения. Для отражения окружающего мира ему даны пять чувств, о которых мы говорили выше. Для познания окружающего мира человеку дан интеллект и свобода воли. Для постижения Божьего промысла (без понимания которого, даже обладая знаниями и свободой воли, человек может разрушить и себя и окружающий мир) ему дано ещё шестое чувство — Чувство Меры. Чем более развито в человеке это чувство, тем он ближе к Богу; чем менее оно развито, тем он ближе к сатане.
Какое отношение имеет всё это к раскодированию образов явлений, описываемых в поэме Пушкина? Самое прямое. Образы, порождаемые пушкинским словом, во многих поколениях чи-тающих по-русски, — это всегда образы созидательные. И таинственная притягательность пушкинского творчества, непостижимая для западного читателя, — в глубине чувства Меры самого Пушкина, отражённого в его слове. Отсюда пушкинское слово — явленная нам Свыше своеобразная мера различения добра и зла, причём мера устойчивая при смене поколений. В этом, по-видимому, и состоит содержательная сторона , тютчевского определения: Пушкин — «живой орган богов».
Различение же даётся каждому человеку Свыше: “О те, которые уверовали! Если вы будете бояться Бога, Он даст вам различение и очистит вас от ваших злых деяний и простит вам. Поистине, Бог — обладатель великой милости!” (Коран, 8:29). Согласно этому изречению, Различение не просто даётся Свыше каждому, но по его объективной, а не декларируемой нравственности, вследствие чего он и способен выделить в своём внутреннем мире стереотипы разного функционального назначения:
Методологические:
— стереотипы распознавания явлений внешнего и внутреннего миров;
— стереотипы формирования образов и системы отношений между ними во внутреннем мире.
Фактологические:
— образы явлений внешнего и внутреннего миров;
— стереотипы отношения к образам и явлениям;
— стереотипы поведения: внешнего и внутреннего мышления.
Разделение информационных модулей на МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ и ФАКТОЛОГИЧЕСКИЕ невозможно без Различения. Здесь кроется разгадка подлинных причин “усекновения головы” и сокрытия меча методологии, действующего на основе Различения, а также и тайна власти Черномора над народами-красавицами.
Интеллектуальный фактор, опираясь на существующие стереотипы, создаёт стереотипы новых видов. Интеллектуальная мощь скрыта в подсознании. Сознание по сравнению с подсознанием обладает крайне низкими возможностями обработки информации. Оно может удерживать одновременно не более 7 — 9 объектов и проводить с ними, как было показано выше, простейшие операции при скорости обработки информации не более 15 бит/сек. Эти параметры близки и у гениев, и у слабоумных. Поэтому сознанию предстаёт картина мира, примитивизированная настолько, чтобы логика сознания могла с ней иметь дело. Логика сознания оперирует только с осознаваемыми образами, то есть теми, понятийные границы которых определены. Подсознание оперирует с более сложной мозаичной картиной мира, в состав которой входят и неосознаваемые образы.
Сознание в состоянии бодрствования занято непрерывным просмотром содержимого памяти и сопоставлением его с информационным потоком внешнего и внутреннего миров, на основе чего вырабатываются поведенческие реакции и новые осознанные стереотипы. Всё это несёт головной мозг, полушария которого тоже несут функциональное разделение. Правое отвечает за предметно-образное мышление. Оно мыслит процессами, целостностями разной степени детальности, но лишёнными связей между собой. Оно отображает мир, как он есть, вопрос может стоять лишь о детальности этого отображения. Левое отвечает за абстрактно-логическое мышление и речь. Оно мыслит формами целостностей и связями между ними и поэтому оно способно лгать, нарушая связи и полноту элементов в логических системах преднамеренно, или самообманываться при непреднамеренном нарушении связей и полноты. Образному мышлению открыто видение общего хода процессов в мироздании, то есть неограниченность. Абстрактно-логическому видна только конечная последовательность состояний в конечной системе элементов, подчинённых конечной совокупности формальных преобразований, то есть ограниченность.
Образное мышление отвечает за гармонию, абстрактно-логическое — за “алгебру”. Поэтому попытки “поверить алгеброй гармонию” — это попытки проверить ограниченностью неограниченность, измерить конечным бесконечное. Эту тему Пушкин разовьет в дальнейшем в “Моцарте и Сальери”.
Логика может вскрывать только свои же ошибки в конечной системе элементов и их отношений. Вывести логику за пределы ограниченности этих элементов и отношений может только образное мышление, единственно способное дать ограниченной конечной системе элементов, отношений и формальных преобразований, с которой имеет дело логика, HОВЫЙ ЭЛЕМЕHТ или ПРОЦЕСС ПРЕОБРАЗОВАHИЙ.
Сложность понимания этой части работы головного мозга состоит в том, что основной её объём происходит на уровне подсознания и в те периоды, когда контроль сознания значительно ослаблен, то есть во время сна. Как это ни покажется парадоксальным, но интеллектуальная мощь нашего мозга реализуется в периоды сна, хотя и проявляется во время бодрствования. Понимание этого процесса в народе нашло отражение в пословицах «Утро вечера мудренее» и «Русский мужик задним умом крепок».
«Задний ум» русского мужика — интеллектуальная мощь его подсознания. Здесь же и разгадка содержания пословицы «Сон правду скажет, да не всякому». Скажет правду о мироздании и общем ходе вещей «задний ум» — лишь тому, кто развил в себе чувство Меры и через него постиг Божий промысел. В городе Божий промысел постичь труднее, чем в деревне, ибо всякое знание — только приданое к строю психики. Психика человека, живущего в ладу с природой, более человечна, чем психика индивида, раздавленного “достижениями цивилизации”. Отсюда и другая русская пословица: «В России что ни город, то вера, что ни деревня, то — мера».
Проявление же определённого уровня интеллектуальной мощи человека раскрывается в его речи, когда образное и абстрактно-логическое мышление объединяются: при говорении образное даёт содержание, а абстрактно-логическое — лексические формы; при слушании абстрактно-логическое воспринимает ЧУЖИЕ лексические формы, а образное подыскивает к ним в памяти СВОИ образы, или создаёт новые, если не находит.
Двое могут пользоваться одними и теми же лексическими формами, но не поймут друг друга, если:
— у них разные системы стереотипов образов явлений внешнего и внутреннего миров и отношений между ними;
— они не будут успевать со-ОБРАЖАТЬ услышанные ими лексические формы, ранее не знакомые им, с образами явлений, необходимыми для понимания речи.
Показательный пример — фраза, известная многим филологам: «Глокая куздра будланула бокра и куздрячит бокренка». Это примерно соответствует лексическим формам демократической прессы, которые она использовала в предвыборный период. Какие образы вкладывал в эти формы народ, демократов не интересовало, поскольку главной целью тогда для них было прорваться к власти.
Основа непонимания — внесение своих образов в услышанные лексические формы. Основа понимания — освоение чужих образов, передаваемых в лексических формах.
(Конец “Необходимого отступления”).
После такого отступления можно понять, как Черномор, освоив образ Руслана, хранившийся в долговременной памяти Люда Милого, смоделировал и выдал толпе в 1993 году желанную, но фальшивую куклу Руслана Имрановича, а также кучу П-резидентов: каждой национальной толпе — свою куклу и даже в национальной упаковке, за которую народы СССР и вынуждены сегодня платить из своего кармана отдельную плату. Конечно, и в бывшем СССР в Кремле сидела кукла (за исключением И.В.Сталина), но то была кукла общая и расходы на неё были общие. После развала СССР каждая национальная кукла потребовала и соответствующий ей наряд, театр, декорации (посольства, почётные караулы, личные резиденции, личные самолёты и т.д. и т.п.). Станет ли жить при новых атрибутах власти народ лучше, ни одну из сувенирных кукол не интересовало, а что касается Люда Милого, то обманутый в своих ожиданиях он погрузился в долгий сон.
Но долгий сон Людмилы — это залог реализации интеллектуальной мощи русского народа. То, что Людмила впала в сон без чувств — важный положительный фактор. Появляется реальная надежда, что с пробуждением народа оценка им исторических событий будет лишена лишних эмоций. Одна из главных причин прорыва к власти социолухов всех мастей состоит в том, что Черномор, уловив стремление Людмилы к развитию чувства меры и росту на его основе меры понимания в обществе, навязал толпе, живущей по преданию и рассуждающей по авторитету вождей, с помощью продажных средств массовой информации эмоциональную оценку процесса формирования справедливого (в социальном отношении) общества. Так на какое-то время энергия Люда Милого была использована в процессах разрушения основ социальной справедливости, созданных трудом трёх поколений народов России. Во многом это вылилось в борьбу Люда Милого с самим собой.
Что будет с бедною княжной!
О страшный вид: волшебник хилый
Ласкает дерзостной рукой
Младые прелести Людмилы!
Ужели счастлив будет он?
Этот вопрос стоит в конце ХХ столетия перед всем Человечеством. Если восторжествует горбатый карлик, то может погибнуть не только народ русский; не будет условий для реализации генетически предопределённого потенциала всего Человечества. Конечно, если погибнет тело народа, то погибнут и “паразиты”, питающиеся его соками; погибнет цивилизация, о которой многословно хлопочут современные цивилизаторы.
Чу... вдруг раздался рога звон,
И кто-то карлу вызывает.
В смятенье, бледный чародей
На деву шапку надевает.
Пушкин заканчивает “Песнь четвёртую” оптимистически. Мафия бритоголовых в смятенье делает совершенную глупость — вновь натягивает на Людмилу колпак “Священного писанья”. И это после того, как Руслан овладел мечом методологии на основе Различения, а Людмила впала в сон — без чувств, но с памятью. А ну как Люд Милый проснётся и поймёт весь механизм формирования неосознаваемых коллективных стереотипов поведения на основе Библии, да к тому же ещё начнёт различать созидательные и разрушительные стереотипы? Более того, вдруг Людмиле, вновь обнаружившей на себе колпак “Священного писания”, придёт в голову сделать сравнительный анализ текстов “Ветхого завета”, “Талмуда”, “Нового завета”, “Корана”, а также сравнительный анализ стереотипов, порождаемых в обществе этими текстами? Если это произойдёт, Люд Милый может получить представление и о самом методе управления в обход сознания через подсознание! Одна мысль о такой возможности не могла не вызвать смятения у карлы, и в варианте 1820 года (первое издание) это смятенье слышно более чем отчётливо:
Стеная, дряхлый чародей
В бессильной дерзости своей
Пред сонной девой увядает;
В нём сердце ноет, плачет он.
Читающая публика того времени, увидевшая в этих стихах страдания «бесстыдного седого», лишённая по своему злонравию Свыше Различения (перечитайте ещё раз Коран 8:29), естественно не могла выйти за пределы круга понятий, которыми оперировала в своей повседневной деятельности. И в этом смысле слово — действительно всего лишь палец, указующий на некое объективное явление, но уж точно не само явление. Слово — код, мера образа объективного явления, процесса. Только при таком подходе ко Вселенной, как к процессу триединства: материи (явление) — информации (образ) — меры (слово), человеку дано предугадать как слово его отзовется. Пушкину это было дано. Что-то, видимо, понимал об этом Н.В.Гоголь, предупреждая своих потомков о Пушкине, как неком явлении русской жизни, которое станет реальностью лет через двести.
Мы же, не забывая о нашей задаче, обращаем внимание на одно важное обстоятельство, отмеченное поэтом перед решительной схваткой Руслана с Черномором: Глобальный надиудейский Предиктор, оказывается, не имеет четкого представления ни о стратегии поединка, ни об исходе его. А это для мафии бритоголовых равносильно смерти.
Трубят опять; звучней, звучней!
И он летит к БЕЗВЕСТHОЙ ВСТРЕЧЕ,
Закинув бороду за плечи.
Если для Черномора предстоящая встреча “безвестная” — значит он уже не столько Предиктор (предсказатель), сколько знахарь, у которого за спиной всего лишь оружие четвёртого приоритета — кредитно-финансовая система, основанная на ростовщическом ссудном проценте и освящённая библейской доктриной “Второзакония-Исаии”. А в русском языке есть на этот счёт хорошая поговорка- предупреждение:
“Смерть не за горами, а за плечами”.

ПЕСНЬ ПЯТАЯ
Песнь пятая, как и три предыдущие, начинается с краткого, но очень важного вступления. Из него следует, что Пушкин, видимо, имел представление (скорее всего, на подсознательном уровне) о двух противостоящих друг другу концептуальных центрах. Формирование одного из них, обеспечившего “глупый рост” современной евро-американской цивилизации, шло на территории стран, примыкавших к восточной части Средиземного моря (древние Египет, Вавилон, Греция). Формирование другого, обещающего в будущем человечеству “дивный” рост с реализацией генетически предопределённого потенциала, шло на огромных пространствах Среднерусской равнины. Там проживал Люд Милый — славянский этнос, в среде которого на протяжении многих тысячелетий формировалась генетически устойчивая и энергетически мощная общность, получившая позднее название Русского народа. Симпатии поэта несомненно на стороне Люда Милого.
Ах, как мила моя княжна!
Мне нрав её всего дороже:
Она чувствительна, скромна,
Любви супружеской верна,
HЕМHОЖКО ВЕТРЕHА... так что же?
HЕМHОЖКО ВЕТРЕHА — способная пересматривать стереотипы отношений к явлениям внутреннего и внешнего мира и, следовательно, стереотипы своего поведения, если они входят в противоречие с объективными процессами. С позиций догматической философии — это “ветреность”, а с позиций тезиса: “Истина, став безрассудной верой, вводит в самообман” — это постоянное расширение понятийной базы, раскрывающей новые пути к созидательному разрешению противоречий постоянно изменяющейся действительности.
Ещё милее тем она.
Всечасно прелестию новой
Умеет нас она пленить;
Скажите, можно ли сравнить
Её с Дельфирою суровой?
“Дельф-и-Ра” — символизирует единение жреческих культов Древней Греции и Древнего Египта. Дельфы — общегреческий религиозный центр в Фокиде, у подножия горы Парнас, известный своими оракулами и храмом Аполлона, сына Зевса. Амон-Ра — древнеегипетское божество, бог солнца. В Греции и Риме назывался Аммоном и отождествлялся с Зевсом и Юпитером.
Почему же Дельф-и-Ра сурова? X — VI вв. до н. э. — период окончательного закабаления жречеством Древнего Египта искусственно созданной на основе кочевых племен в 42-летенем Синайском турпоходе периферии самой древней мафии, которую сегодня многие воспринимают в качестве еврейского народа (первой пленницы Черномора) и превращение её в особый инструмент, с помощью которого, оставаясь невидимым, оно получило уникальную возможность осуществлять управление общественными процессами по полной функции . В этот же период, после повторного вавилонского пленения евреев, жречество Египта, превратившись в знахарство, практически завершает разработку долговременной концепции закабаления человечества. Анализ глобального исторического процесса первого тысячелетия до н. э. показывает, что, несмотря на бесконечные войны между различными странами этого региона, концептуальный центр, формируемый Древнеегипетским жречеством, сохранял за собой полную функцию управления вне зависимости от своей национальной принадлежности. Так Геродот неоднократно сообщает о поездках древнегреческих мудрецов в Египет, считавшийся по-прежнему страной мудрости. А Дарий I после покорения Египта “поручает” сановному жрецу-египтянину восстановить “Дом жизни” — высшее “научно-исследовательское” учреждение того времени. Естественно, что победа в войнах уже тогда определялась не столько силою оружия, сколько расположением жречества к предводителю войска, ведущего военные действия. Геродот оставил фактологию концептуальной деятельности Глобального Предиктора в Дельфах, где орудовала периферия мафии бритоголовых.
В сокровенную часть храма, где находился оракул, никто не мог входить, кроме жрицы-вещательницы (пифии). Пифия (с VI в. до н. э. их было три) отпивала глоток воды из священного ключа Кассотиды, жевала листья священного лавра и садилась на золотой треножник над расселиной скалы. По мнению древних авторов, экстатическое состояние, в которое впадала пифия, сидящая на треножнике, вызывалось вдыханием ядовитых испарений, подымавшихся из расселины скалы. Выкрикиваемые пифией слова истолковывались жрецами как воля Аполлона. Ответ жрецов сообщался в нарочито неясной или двусмысленной форме, чтобы его можно было истолковать по-разному. Так, когда лидийский царь Крез обратился в Дельфы с вопросом, начинать ли ему войну с персами, оракул ответил: «Крез, Галис перейдя, великое царство разрушит» (Галис — пограничная река). Крез потерпел поражение, а его царство было завоёвано персами. Жрецы заявили, что предсказание исполнилось, так как оракул не указал, какое именно царство будет разрушено.
Так работал в те далёкие времена молодой карла. На данном примере хорошо просматриваются функции как предиктора (предуказателя), так и корректора (поправщика). И хотя борода Черномора была в те времена и невелика по современным меркам, но возможные места буйной растительности уже тогда определились.
В те времена храмовые сооружения жрецов пользовались статусом неприкосновенности даже во время войн. Безопасность территории храмов способствовала тому, что они стали выполнять некоторые функции, позволяющие называть их предшественниками банков: жрецы, ставшие знахарями, принимали на хранение ценности и давали займы под проценты. И мы здесь, как уже было сказано ранее, ничего не доказываем, а лишь иллюстрируем известными фактами истории общий ход вещей, изложенный в поэме Пушкиным в образной форме. Приведённые факты настолько общеизвестны, что даже вошли в “Мифологический словарь” под ред. М.H.Ботвинника, М.А.Когана, М.Б.Рабиновича, 1965 г. Разумеется, вдыхание ядовитых испарений и следующие за этим невнятные бормотания, а также “приём ценностей под проценты” (пятое и четвёртое, соответственно, средства управления обобщённого информационного оружия) были функцией не самого жречества, а его периферии (оракулы, пифии и прочая храмовая служба). Если само жречество уже тогда представляло собой межнациональную мафию, то периферия, с ним связанная, ещё сохраняла черты национальной принадлежности. Поскольку национальная периферия, непосредственно общаясь со своим хозяином, рано или поздно могла осознать истинные Богоборческие цели знахарства, то тем самым она становилась помехой при проведении в жизнь глобальной безнациональной концепции. Поэтому знахарство Египта вынуждено было создавать новую безнациональную кадровую базу — еврейство, которое бы, приняв на себя функции периферии знахарства, не способно было его идентифицировать как своего хозяина. Так обязанностью Hаины в союзе с Фарлафом стало бездумное служение Черномору, в результате чего уничтожались конкурирующие концептуальные центры, а Люд Милый любой национальности, лишённый своего жречества, становился очередной жертвой всемирного паука.
Историю славянского жречества мы подробно рассмотрели в “Песне первой”, в которой она представлена образно историей Финна. Одно из преимуществ Люда Милого России — начальная низкая плотность расселения — было преимуществом и его жречества. Дезинтегрированность святорусского, ведического жречества определила и нрав Людмилы.
Одной — судьба послала дар
Обворожать сердца и взоры;
Её улыбка, разговоры
Во мне любви рождают жар.
А та — под юбкою гусар,
Лишь дайте ей усы да шпоры!
Что и говорить, сурова была Дельф-и-Ра. Немногим удавалось избежать знакомства с ней, ибо способностями Фантомаса, как мы уже видели, она владела в совершенстве. Тему “гусара в юбке” Пушкин детально разработает в 1830 г. в упоминавшемся ранее “Домике в Коломне”. Любуясь Людом Милым — Парашей (имя главной героини “Домика в Коломне”), поэт не забыл и “черноусых гвардейцев”, один из которых затем предстаёт перед читателем под именем Ма-Вруши.
Коса змиёй на гребне роговом,
Из-за ушей змиёю кудри русы,
Косыночка крест-накрест иль узлом,
На тонкой шее восковые бусы —
Наряд простой; но пред её окном
Всё ж ездили гвардейцы черноусы,
И девушка прельщать умела их
Без помощи нарядов дорогих.
Заканчивается вступление к “Песне пятой” иносказательным предупреждением — советом, позволяющим читателю преодолеть концептуальную неопределённость, которая проявляется поначалу на уровне подсознания, как отношение к неизъяснимым образам Бога и сатаны.
Блажен, кого под вечерок
В уединённый уголок
Моя Людмила поджидает
И другом сердца назовёт;
Но, верьте мне, блажен и тот,
Кто от Дельфиры убегает
И даже с нею незнаком.
Да, впрочем, дело не о том!
А о чём? Чтобы понять это, необходимо вернуться к третьему наставлению “Песни второй”, которое содержательно связано с иносказательным предупреждением, имея при этом ввиду Евангельское изречение: «Бог — есть любовь»:
Но вы, соперники в любви,
Живите дружно, если можно.
Поверьте мне, друзья мои:
Кому судьбою непременной
Девичье сердце суждено,
Тот будет мил на зло вселенной;
Сердиться глупо и грешно.
Другими словами, поэт говорит о вселенском противостоянии, а это — противостояние Бога и сатаны: блажен, кто любит свой народ — Люд Милый — беззаветно и преданно служит ему. Но только через любовь к Богу и искреннее служение Ему приходит человеку всякое знание и Различение. Пушкин говорит, что блажен и тот, кто избежит искушения эгоизма, как личностного, так и кланово-группового, в бездумном процессе стремления к высоким знаниям.
Без раскодировки образов вступления “Песни пятой” невозможно понять загадочно-сказочную решающую схватку Руслана с Черномором:
Но кто трубил? Кто чародея
На сечу грозну вызывал?
Руслан. Он, местью пламенея,
Достиг обители злодея.
Уж витязь под горой стоит,
Призывный рог, как буря, воет,
Нетерпеливый конь кипит
И снег копытом мощным роет.
Князь карлу ждёт.
Здесь и далее речь идёт, разумеется, о столкновении информационном, ибо Руслан и Черномор — слова-символы образов, противостоящих друг другу на социальном уровне, жречества и знахарства. “Призывный рог” Руслана — новая концепция жизнестроя России и Человечества в целом, призванная не только показать устойчивый по предсказуемости путь развития общества, но и вскрыть злонравие отсебятины знахарских кланов Амона-Ра, извративших откровения пророков и превративших Библию в концепцию всемирного паука-кровососа.
Для Внутреннего Предиктора России проще всего было бы, если бы мафия бритоголовых, веками отрабатывавшая приёмы управления социальными процессами на глобальном уровне, осознала в соответствии с “Законом времени” новое информационное состояние общества и, используя уже сложившиеся структуры, сама бы начала проводить в жизнь новую глобальную концепцию жизнестроя Человечества. Но это означало бы одновременно добровольный отказ от монополии на знание, от монопольно высокой цены на продукт управленческого труда, от ростовщического института кредита — бороды Черномора, а также от добровольно-принудительных услуг Hаины и Фарлафа. Всё это вкупе равносильно добровольной самоликвидации самой древней, самой богатой и самой культурной мафии вместе с её бездумной периферией. И хотя Черномор в своё время объяснял Голове, что «рассудок в мире жить велит», но Руслан, в отличие от толпы президентов, понимает: карла мира на таких условиях не примет.
Внезапно он
По шлему крепкому стальному
Рукой незримой поражен;
Удар упал, подобно грому.
Хорошо видно, что чародей пользуется приёмами, отработанными ещё при равноапостольном Владимире:
“...вдруг
Гром грянул, свет блеснул в тумане”
и т.д.
Однако, есть существенное отличие: удар — не гром, а подобен грому и на голове у Руслана не колпак “Священного писания”, а стальной шлем “Разгерметизации”.
Руслан подъемлет смутный взор
И видит — прямо над главою —
С подъятой, страшной булавою
Летает карла Черномор.
На этот раз нанесённый удар смутит на какое-то время взор, но не разум Внутреннего Предиктора России, что позволит Руслану составить наиболее полное представление не только о бритоголовом уроде, но и методах борьбы Черномора с национальным жречеством, главный из которых — его скрытность. По словарю В.И.Даля «булава» — знак начальственной власти. Среди знаков царской власти фараонов Египта наряду со скипетром с головою овна, мечом и луком мы обнаруживаем также и булаву. В “Истории государства Российского” H.М.Карамзина «булава» — грамота с печатью. Внутренний Предиктор, выражающий мировоззрение Люда Милого, действует в сложившейся ситуации строго в соответствии с русской народной пословицей: «Была бы голова, будет и булава». Что же касается его противника, то и на этот счёт в народе есть пословица: «Кому булава в руки, а кому костыль». Костыль известно кому — уроду. В любом случае информационная безопасность Глобального Предиктора с этого момента перестаёт быть определяющей в столкновении двух уровней понимания, а Внутренний Предиктор России, используя своё главное преимущество (ведь он на коне, который снег, т.е. белые пятна истории, копытом мощно роет), вырабатывает оригинальную и простую форму защиты.
Щитом покрывшись, он нагнулся,
Мечом потряс и замахнулся.
Руслан демонстрирует бритоголовому уроду умение пользоваться мечом методологии на основе Различения что заставляет Черномора на какое-то время скрыться:
Но тот взвился под облака;
На миг исчез — и свысока
Шумя летит на князя снова.
Поэт показывает, что в этом информационном поединке излишняя самоуверенность всемирного знахаря явится причиной его окончательной демаскировки (летит шумя и свысока) и попадания в ловушку, созданную им же из “белых пятен истории”.
Проворный витязь отлетел,
И в снег с размаха рокового
Колдун упал — да там и сел.
В народе говорят: “Где снег, там и след”. После смены отношения эталонных частот биологического и социального времени в процессе различения жречества и знахарства мера понимания общего хода вещей Руслана превосходит меру понимания Черномора. Отсюда его последующие действия не сопровождаются обычно принятым в таких случаях словоблудием, а отличаются глубокой продуманностью, четкостью и высоким уровнем ответственности. При этом конь (толпа) не участвует в информационной войне, а лишь наблюдает за поединком.
Руслан, не говоря ни слова,
С коня долой, к нему спешит,
Поймал, за бороду хватает,
Волшебник силится, кряхтит
И вдруг с Русланом улетает...
Ретивый конь вослед глядит.
Другими словами, как бы сама собой создаётся ситуация концептуальной неопределённости, при которой извне трудно определить: то ли Руслан в плену у Черномора, то ли Черномор в плену у Руслана. С позиции владельца бороды (ростовщической кредитно-финансовой системы) та же ситуация кажется более определённой и потому в деловых финансовых кругах бытует примерно такое мнение: если ты должен кредитору пять долларов, то ты у него в плену; но если ты должен ему пятьдесят миллиардов, — то он у тебя в плену.
Уже колдун под облаками;
На бороде герой висит;
Летят над мрачными лесами,
Летят над дикими горами,
Летят над бездною морской;
От напряженья костенея,
Руслан за бороду злодея
Упорной держится рукой.
Трудное это будет противоборство, но победа Внутреннего Предиктора России предопределена тем, что Черномор в соответствии с новой концепцией управления, альтернативной библейской, должен быть выведен на чистую воду, а в терминах “Руслана и Людмилы” — “на воздух”.
Меж тем, на воздухе слабея
И силе русской изумясь,
Волшебник гордому Руслану
Коварно молвит: “Слушай, князь!
Тебе вредить я перестану;
Младое мужество любя,
Забуду всё, прощу тебя,
Спущусь — но только с уговором...”
Раз промахнувшись, горбатый карла и далее совершает одну ошибку за другой. Он обращается к своему сопернику не как к жрецу, ответственно занимающемуся процессом жизнеречения, а как к очередной жертве своей интриги — к будущей Голове, всегда готовой пойти на сделку по расчёту или по недомыслию. Изумляясь русской силе, он полагает, что перед ним бездумное упрямство, а не концептуально дисциплинированная непреклонность, и потому не в состоянии понять, что автократия концептуальной власти, помимо элитарной, может быть ещё и народной.
— “Молчи, коварный чародей! —
Прервал наш витязь, — с Черномором,
С мучителем жены своей,
Руслан не знает договора!”
Ответ повергает в ужас глобальное знахарство не только потому, что за долгие тысячелетия впервые все вещи называются свойственными им именами (вор остаётся вором, даже если воровство узаконено доктриной “Второзакония-Исаии”), но прежде всего прямой угрозой применения самого мощного информационного оружия первого приоритета — методологического.
“Сей грозный меч накажет вора.
Лети хоть до ночной звезды,
А быть тебе без бороды!”
Осведомлённость Внутреннего Предиктора России о дутой долларовой мощи “ночных звёзд” США — главной причине надвигающегося развала ростовщической кредитно-финансовой системы — не может не вызвать досады в доме всемирного паука. Ибо не внял он своевременно Корану:
«Те, которые взяли себе помимо Аллаха помощников, подобны пауку, который устроил себе дом. А ведь слабейший из домов, конечно, дом паука, если бы они знали!» (сура 29. «Паук». Аят 40(41)).
Боязнь объемлет Черномора;
В досаде, в горести немой
Напрасно длинной бородой
Усталый карла потрясает:
Руслан её не выпускает
И щиплет волосы порой.
Становясь народом, толпа наблюдает за происходящим снизу, но пока видит лишь то, что ей демонстрируют средства массовой информации:
Там в облаках, ПЕРЕД HАРОДОМ,
Через леса, через моря
КОЛДУH HЕСЁТ БОГАТЫРЯ.
Этот фрагмент “Пролога” к поэме даёт возможность убедиться, что предложенные нами ключи к раскрытию второго смыслового ряда основных символов поэмы согласуются с авторским замыслом. Оставаясь на земле, конь Руслана не может определить, кто у кого в плену; рассмотреть же снизу, как витязь “щиплет” ростовщическую кредитно-финансовую систему Черномора, тем более затруднительно.
Два дня колдун героя носит,
На третий он пощады просит:
“О рыцарь, сжалься надо мной;
Едва дышу; нет мочи боле;
Оставь мне жизнь, в твоей я воле;
Скажи — спущусь, куда велишь...”
Всё, приехали! Или уж совсем по-русски: «Укатали сивку крутые горки». Сивый — седой. У бритоголового карлика борода седая. Толпа, взирающая на мир через окно телевизора, не может пока ни видеть, ни слышать за туманом лжи средств массовой информации мольбу Глобального Предиктора о помиловании. И тем не менее надвигается долгожданное время, когда Руслан твёрдо скажет:
— “Теперь ты наш: ага, дрожишь!
Смирись, покорствуй русской силе!
Неси меня к моей Людмиле”.
Как это ни покажется парадоксальным, но соединение Внутреннего Предиктора России с Людом Милым произойдёт не вопреки, а благодаря Черномору: с помощью методологии на основе Различения (меч — всё время в правой руке Руслана) святорусское жречество, раскрывая знания о структурах и методах управления, делает их достоянием народов России с целью расширения своей социальной базы до границ всего общества. А как посмотрит на это горбатый карла? Ведь он лишается монополии на знание и монопольно высокой цены на продукт управленческого труда, что в свою очередь может послужить причиной развала всей толпо-“элитарной” пирамиды.
Смиренно внемлет Черномор;
Домой он с витязем пустился;
Летит — и мигом очутился
Среди своих ужасных гор.
В русских сказках центральный отрицательный персонаж — трёхглавый Змей Горыныч, как и Черномор, похищал красавиц. В сказках, преданиях, былинах — отражено мировоззрение народа. Отдельно взятому человеку, рождённому и выросшему в информационной среде, сформированной библейской концепцией и культурой, взращённой на её основе, трудно осознать её экспансионистский характер, ибо противоречивость основных заповедей иудаизма и христианства становится видна лишь в том случае, если человек обладает определённым уровнем методологической культуры на основе Различения, даваемого Свыше по объективной нравственности, позволяющей оценивать противоречивость этих заповедей на уровне сознания и подсознания. Но если человек, обладающий подобной культурой мышления, способен к осмыслению библейских стереотипов, разрушающих его сознание, то действия трёх составляющих библейской концепции — своеобразных трёх голов Змея Горыныча — не покажутся ему бессмысленными и несогласованными вне зависимости от внешне кажущихся разногласий меж самими головами. По существу этих внешних разногласий необходимо сказать следующее. Коран указывает прямо на то, что исторически сложившееся христианство и иудаизм — не противостоящие друг другу силы, а «друзья один другому», т.е. единый идеологический комплекс: если иудаизм освящает воровство пятой книгой Торы — “Второзаконием”, то христианство, не осуждая прямо ростовщичество иудаизма, тем самым по умолчанию способствует Богоборчеству иудеев. Коран открыто осуждает ростовщичество и призывает мусульман к тому, чтобы среди них была община, «которая призывает к добру, приказывает одобренное и удерживает от неодобряемого» (сура 3, аят 100).
Для претворения в жизнь предписаний Корана такая община должна осознанно владеть Различением Добра и Зла, т.е. Мечом Методологии. Другими словами, данная сура призывает к формированию концептуальной власти внутри исламской общины. Однако, этот завет Мухаммада повис в воздухе возможно потому, что меч методологии на основе Различения (методологическая культура мышления), рассыпанный по тексту Корану в целях защиты от исключения при канонизации из текста, остался недоступным для народов, принявших ислам в его исторически сложившемся виде. По этой причине, хотя ислам и родился как сила, противостоящая иудо-христианской экспансии, но в реальном историческом воплощении был оседлан и влился третьей составляющей в иудо-христианский комплекс. Так у Змея Горыныча выросла третья голова. Исламский мир поклоняется на словах Корану так же, как мир христианский — Евангелию. Живут же и те, и другие — по Ветхому завету, об извращениях откровений в котором Коран предупреждает неоднократно:
«Скажи: “О люди писания! Вы ни на чём не держитесь, пока не установите прямо Торы и Евангелия и того, что низведено вам от вашего Господа» (сура 5. «Трапеза». Аят 72).
Всё возвращается на круги своя! Мафии творят культы для собственной выгоды, а не для пользы народов, из среды которых вырастают любые мафиозные “элиты”, и потому последние повторяют судьбу самих культов. Гор начал свою карьеру как бог Солнца, бог Неба, бог Жизни, а окончил как сын бога загробного царства Осириса. Пока египетское жречество оставалось национальным и использовало свои знания в интересах повышения качества управления обществом, Египет процветал и жрецов уважали не только фараоны. Став безнациональной мафией, лишившись национальных корней и превратившись из жречества в знахарство, оно должно было рухнуть само и разрушить дом паука — слабейший из домов. Судьба бороды Черномора — такая же, как и паутины всемирного паука.
Тогда Руслан одной рукою
Взял меч сражённой головы
И, бороду схватив другою,

Отсек её, как горсть травы.
“Знай наших! — молвил он жестоко, —
Что, хищник, где твоя краса?
Где сила?” — и на шлем высокий
Седые вяжет волоса.
Вообще-то катание Руслана в течение почти трёх поколений на экспортной модификации библейской концепции — марксизме — необходимый этап процесса “культурного сотрудничества” святорусского жречества и безнационального знахарства, после которого Руслан и Черномор спускаются с небес на землю. Так поэт изобразил, воспринимаемый в качестве чуда толпой и пока никак не воспринимаемый народом, финал длительного исторического противостояния двух антагонистичных информационных систем.
Кредитно-финансовая система, освящённая ростовщической доктриной “Второзакония-Исаии”, достаточно стара: по крайней мере, ей не менее трёх тысяч лет. За это время она успела не только поседеть, но и утратила своё основное предназначение: подменяя процессы самоуправления в обществе содействовать ускорению глобального многоотраслевого продуктообмена, если возможно, без снижения качества управления в нём. Прейскурант на все виды товаров и услуг, включая рабочую силу, — вектор ошибки управления, определяющий качество управления. Во времена ниспослания откровений Моисею, Христу и Мухаммаду ростовщичество в различной форме было злом не меньшим, чем в наши времена, поскольку всегда приводило к росту цен на все виды товаров и услуг и, как следствие, к раскручиванию инфляционной спирали. Всё это, конечно, отрицательно сказывалось и на качестве управления, издержки которого, однако, были невелики по сравнению с темпами роста продуктообмена. Но по мере того, как формировалось многоотраслевое мировое хозяйство, наращивание инфляционной спирали всё более отражалось на величине вектора ошибки управления общества в целом, а ко времени отмены “золотого стандарта” количество перешло в новое качество и стало причиной потери устойчивости по предсказуемости процессом управления в обществе при доминировании в нём западной цивилизации.
Через два-три поколения после изменения соотношения скоростей обновления информации на генетическом и внегенетическом уровне, в соответствии с «законом времени», должна завершиться и смена логики социального поведения. Новая логика социального поведения с неизбежностью порождает новые отношения в сфере денежного обращения, при которых ростовщическая кредитно-финансовая система — борода Черномора — становится уже опасным тормозом гармоничного с биосферой развития человечества. Таким образом, ростовщическое воровство, освящённое доктриной “Второзакония-Исаии”, представленное в поэме в образе бороды Черномора, — предопределено к уничтожению и Свыше.
Несмотря на столь оптимистичный прогноз, Люд Милый должен помнить, что карла был горбат. “Словарь великорусского живого языка” В.И.Даля раскрывает нам закрытую для обыденного сознания сторону явления “горбачевизма” и его связь с Черномором: «Вор не бывает богат, а бывает горбат». Отсюда и предупреждение Руслана:
“Сей грозный меч накажет вора”.
Горбачёв и горбачёвцы были всего лишь бездумной периферией Черномора и потому никогда в седле не сидели, т.е. реально страной не управляли. Горбачёв и Черномырдин — это воплощение образа конкретного исторического явления данного Пушкиным обществу в символической форме словами: «горбатый карла Черномор», а потому «котомка за седлом для них» — место подходящее.
Народная мудрость также говорит, что “горбатые” — персонажи концептуально несамостоятельные и потому, даже на пути разрушения, могут эффективно работать лишь в тандеме:
“Два брата с Арбата, да оба горбаты” — тоже поговорка.
А кто второй брат? Арбатов, директор института США и Канады, который заявил 10 февраля 1992 г. в Совете национальностей: «Ельцин — шестой руководитель, которому я СОВЕТОВАЛ, но это правительство — самое неорганизованное из шести». Да, это шестое после смерти Сталина правительство, жившее по советам одного из самых опасных агентов влияния и ушедшего в тень вскоре после завершения одного из этапов своей разрушительной работы. Это та «кошка, которую чем больше гладишь, тем больше она горб дерет». Потом мы увидим и в поэме, как Наина обратится в кошку, давая свой последний совет Фарлафу.
Формирование Русланом открытой и понятной народу концепции, соответствующей новому информационному состоянию общества, возможно лишь при условии овладения им вершиной знаний, с одной стороны, скрываемых мафией бритоголовых, а с другой, — недоступной той части общества, которая объективно поражена злонравием и, в силу этого, утратила связь (по-латыни — религию) с Богом. Освоение этих знаний раскроет и секрет “чуда” закабаления народов — «толпы невольниц боязливых». Чтобы ускорить эти события Руслан:
Свистя зовёт коня лихого;
Весёлый конь летит и ржёт,
Наш витязь карлу чуть живого
В котомку за седло кладёт.
Здесь важно не потерять темп и идти в ногу с «законом времени». Поэтому Руслан, зашнуровав карлу в котомку,
А сам, боясь мгновенья траты,
Спешит на верх горы крутой,
Достиг, и с радостной душой
Летит в волшебные палаты.
“Волшебные палаты” скрытых от народа знаний становятся доступными Руслану после совместного с конём подъёма на крутую вершину горы “герметизма”. Не всем строителям толпо-“элитарной” пирамиды это восхождение будет по вкусу.
Вдали завидя шлем брадатый,
Залог победы роковой,
Пред ним арапов чудный рой,
Толпы невольниц боязливых,
Как призраки, со всех сторон
Бегут — и скрылись.
Поэт предупреждает, что победа Руслана над мафией бритоголовых вряд ли вызовет восторг в «толпе невольниц боязливых», и уж тем более — в правительственных кругах стран Запада, представляющих собой евро-американский конгломерат. Для них, послушных арапов всемирного паука, победа Руслана над Черномором — всего лишь смена хозяина, поскольку символ власти в их понимании — кредитно-финансовая система — на высоком шлеме Внутреннего Предиктора России. Отсюда — чувство одиночества витязя в его новом качестве.
Ходит он
Один средь храмин горделивых,
Супругу милую зовёт —
Лишь эхо сводов молчаливых
Руслану голос подаёт.
Поднявшись на уровень понимания Глобального надиудейского Предиктора, Руслан не мог не почувствовать себя одиноким, поскольку концептуальные центры других народов давно уничтожены бритоголовой мафией. Но если для горбатого карлы это чувство обычное (он охранял своё одиночество столетиями), то для русского витязя оно столь непривычно, что опасность эмоциональных оценок происходящего становится для него в этой ситуации определяющей.
В волненье чувств нетерпеливых
Он отворяет двери в сад —
Идёт, идёт — и не находит;
Кругом смущённый взор обводит —
Всё мёртво: рощицы молчат,
Беседки пусты; на стремнинах,
Вдоль берегов ручья, в долинах
Нигде Людмилы следу нет,
И ухо ничего не внемлет.
В руках Внутреннего Предиктора России — меч методологии на основе даваемого Богом Различения, он на вершине знаний “герметизма”, в его “котомке” — сам Глобальный Предиктор, и он стремится открыть эти знания Люду Милому. Но нет отклика на все его благие намерения, а некоторые представители ведически-знахарских кланов “пророчат” их как дорогу в ад. Надвигается самая большая опасность, которую когда-то не смог преодолеть языческий Рогдай — опасность мрачных дум, следствием которых может быть лишь разрушительный нигилизм.
Внезапный князя хлад объемлет,
В очах его темнеет свет,
В уме возникли мрачны думы...
“Быть может, горесть... плен угрюмый...
Минута... волны...” В сих мечтах
Он погружён. С немой тоскою
Поникнул витязь головою;
Его томит невольный страх;
Недвижим он, как мёртвый камень;
Мрачится разум; дикий пламень
И яд отчаянной любви
Уже текут в его крови.
Состояние, в котором оказался Руслан, очень близко тому, в котором находился Рогдай перед встречей с Фарлафом. Но есть и главное отличие в их чувствах. Это отличие выражается через их отношение к плененному горбатым уродом народу. У Рогдая:
“Теперь-то девица поплачет”.
У Руслана:
“Казалось — тень княжны прекрасной
Коснулась трепетным устам...”
Развитие глобального исторического процесса и подлинная роль в нём России в конечном счёте определится характером этих отношений. Но только постоянное освоение Русланом методологии на основе Различения позволит ему сохранить такой балансировочный режим управления социальными процессами в общем ходе вещей, при котором даже нечаянно сбитая с головы Люда Милого шапка Карлуши станет закономерным итогом освобождения народа русского. Не ошибается же лишь тот, кто ничего не делает, хотя, конечно, меч методологии — не шашка кавалериста; размахивать им вправо-влево бесконечно нельзя — дров можно наломать много. На это и обращает внимание читателя Пушкин.
И вдруг, неистовый, ужасный,
Стремится витязь по садам;
Людмилу с воплем призывает,
С холмов утёсы отрывает,
Всё рушит, всё крушит мечом —
Беседки, рощи упадают,
Древа, мосты в волнах ныряют,
Степь обнажается кругом!
Далёко гулы повторяют
И рёв, и треск, и шум, и гром;
Повсюду меч звенит и свищет,
Прелестный край опустошён —
Безумный витязь жертвы ищет,
С размаха вправо, влево он
Пустынный воздух рассекает...
И вдруг — нечаянный удар
С княжны невидимой сбивает
Прощальный Черномора дар...
С помощью меча методологии на основе Различения будут вскрыты искажения, сделанные всемирными гешефтмахерами в Ветхом и Новом заветах, что позволит народам выработать в себе новую культуру мышления, — основу формирования новой, альтернативной библейской, логики социального поведения. Новая логика социального поведения позволит как бы заново увидеть многие явления Объективной реальности, в результате чего привычные приёмы “злых волшебников”, столь эффективные прежде в глазах толпы, утратят свою былую силу.
Волшебства вмиг исчезла сила:
В сетях открылася Людмила!
Не веря сам своим очам,
Нежданным счастьем упоенный,
Наш витязь падает к ногам
Подруги верной, незабвенной,
Целует руки, сети рвёт,
Любви, восторга слёзы льёт,
Зовет её — но дева дремлет.
Для овладения знанием уровня Руслана и осознания мощи методологического оружия потребуется время, в течение которого Людмила будет представляться её освободителю как бы спящей. Но это, как было показано в “Песне четвёртой”, — сон благотворный. В процессе его подсознание работает особенно плодотворно; оно вырабатывает «прямой путь», как на это указано ещё в Коране 18:9-10.
9 (10). Вот юноши спрятались в пещеру и сказали: “Господи наш, даруй нам от Тебя милосердие и устрой для нас в нашем деле прямоту”.
10 (11). И Мы закрыли их уши в пещере на многие годы.
Другими словами, созданы условия для реализации интеллектуальной мощи на уровне подсознания через сенсорное и экстрасенсорное восприятие информации о полноте, детальности и целостности вселенной и о процессах, в ней происходящих.
Но Пушкин показывает, что положение Людмилы после освобождения несколько отличается от изложенного в Коране.
Сомкнуты очи и уста,
И сладострастная мечта
Младую грудь её подъемлет.
Об ушах в этом отрывке ничего не говорится. И это не случайно. Сон Людмилы — необычный, он не походит на ваши сны, читатель. Чуть ниже Пушкин укажет на это прямо:
Сон княжны прелестной
Не походил на ваши сны
Порой томительной весны,
На мураве, в тени древесной.
В данном случае для поэта сон Людмилы — выражение в образной форме процесса реализации интеллектуальной и духовной мощи русского народа. Он безмолвствует, поскольку, во-первых, много работает и не имеет достаточно свободного времени для осмысления происходящего; во-вторых, лишён доступа к средствам массовой информации, но... всё слышит и «мотает себе на ус», ибо — «утро вечера мудренее». Руслан встретил Финна в пещере, где славянское ведическое жречество осваивало и сохраняло знания, необходимые для формирования Концепции общественной безопасности России в глобальном историческом процессе. В русском языке пещера и Печора — одно и то же. Пещеры бывают с выходом и тупиковые. Пещера — символ тайны. Пещера Финна — с выходом, и потому истинное жречество не только владеет знаниями о тайнах бытия, но, в отличие от знахарства, считает своим долгом оказать помощь Руслану в поисках выхода из критической ситуации. Сложившаяся же к концу века ситуация в России большинством в стране и за рубежом определяется как критическая, и потому второе появление Финна в поэме — символично с точки зрения вероятности преодоления кризиса.
Руслан с неё не сводит глаз,
Его терзает вновь кручина...
Но вдруг знакомый слышит глас,
Глас добродетельного Финна:
“Мужайся, князь! В обратный путь
Ступай со спящею Людмилой;
Наполни сердце новой силой,
Любви и чести верен будь.
Небесный гром на злобу грянет,
И воцарится тишина —
И в светлом Киеве княжна
Перед Владимиром восстанет
От очарованного сна”.
Важное замечание. В отличие от Черномора, Финн — образ дезинтегрированного, т.е. бесструктурно действующего в народе концептуального центра славянского этноса. Но это — отличие по форме; куда важнее различие по содержанию. Чтобы понять содержательное отличие святорусского жречества от древнеегипетского и ему наследующего, нам придётся внимательно рассмотреть религиозные воззрения древних славян и в особенности славян восточных — руссов.
«В противоположность общепринятому мнению религия древних руссов была не политеистической, а монотеистической: Бог — творец мира признавался единой, всемогущей сущностью. Представление о том, что руссы признавали много богов, было основано на не совсем верном понимании основ религии. Наличие других богов и божков нисколько не нарушало принципа монотеистичности. Как в христианстве кроме Творца признаются Богоматерь, апостолы, святые, ангелы и т.д., так и у древних руссов имелись второстепенные боги и божки, отражавшие многообразие сил в природе. Но над всеми ими господствовала единая всемогущая сила — Бог. (...) Бог также назывался Триглав. Это было триединство. Триглав вовсе не был, как это неверно представляют, отдельным, особым богом с тремя головами. Это был единый Бог, но в трёх лицах.
Вместе с тем религия древних руссов была и пантеистична: они не отделяли богов от сил природы. Они поклонялись всем силам природы — большим, средним и малым. Всякая сила была для них проявлением Бога. (Не Богом, а проявлением Бога. — Наш комментарий).
В противоположность грекам и римлянам древние руссы мало персонифицировали своих богов. Они не переносили на них своих человеческих черт, не делали из них просто сверхчеловеков, как это рисовалось грекам и римлянам. (По сравнению с древнеегипетским зверинцем богов, древнегреческое и древнеримское человекобожие было своеобразным “прогрессом”, но древние руссы, как будет показано дальше, всегда были ближе к Богодержавию. — Наш комментарий). Божества их были скорее символами явлений природы (довольно расплывчатыми, кстати).Человеческого в них было мало.
Отсюда вытекала особая черта религии восточных руссов: они не создавали кумиров, как это делали западные руссы. Они не старались воображать богов во плоти, в материи. Они были крайне далеки от идолопоклонства, которое мазало своим кумирам губы, подразумевая под этим кормление последних пищей. (...) Они не устраивали особых мест для молитв — они просто молились тому, что было перед ними. Бог был для них всюду, и они обращались к нему прямо и непосредственно. Если и имелись особые религиозные места, то они определялись удобством общей молитвы, а не особой священностью данного места. (...) Следствием всего этого было отсутствие особой касты жрецов. Просто старшие в роде, знавшие лучше религиозные обычаи, брали на себя руководство церемониями. Руссы не нуждались в посредниках между собой и Богом» (Сергей Лесной. “Откуда ты, Русь ?” Ростов-на-Дону. “Донское слово”. 1995 г., с. 242 — 243).
Это фрагменты анализа содержания, остававшейся долгое время закрытой для русского читателя “Велесовой книги”. Мы не можем с достоверностью утверждать, что двадцатилетний Пушкин был знаком с древним памятником русской культуры, однако, образ Финна и его жизненный путь, описанный в поэме, во многом согласуется с образом жречества древних руссов, которое в силу особых условий, диктуемых их религией, было своеобразно застраховано от обращения в знахарство.
Отсюда главная задача Финна:
• поддерживать меру понимания общего хода вещей в обществе более высокую, чем у Черномора до завершения процесса смены логики социального поведения, когда уровень информированности периферии общества достигнет уровня информированности центра;
• помочь обществу овладеть методологией прогнозирования социальных процессов, что в свою очередь позволит обеспечить устойчивость развития России по предсказуемости.
Устойчивость по предсказуемости — ключевое понятие теории управления: устойчивость объекта в смысле предсказуемости в определённой мере под воздействием внешней среды, внутренних изменений и управления. Предсказание о возможных путях развития событий, изложенное Финном, носит стратегический характер. Это не означает, что Руслан должен сидеть и ждать пока «небесный гром на злобу грянет». “Небесный гром” — проявление иерархически высшего объемлющего управления, устраняющего ошибки частного, вложенного, земного управления. Грянет он вне зависимости от веры или неверия в него, так как в нём проявляются общевселенские факторы поддержания устойчивости процессов.
Но как только начинается исследование процессов (особенно социальных), а не фактов, то становится очевидным вывод о том, что любое общество всегда в какой-то мере самоуправляется, а в какой-то — управляется. Чем выше уровень самоуправления, тем меньше требуется того, что воспринимается обществом в качестве управленческих структур. Процесс самоуправления на личностном уровне не осознаётся: всё делается как бы само собой, но в этом-то и состоит существо того, что можно назвать эффективностью концептуальной власти. Выявить же саму концепцию можно через одну из главных составляющих культуры цивилизации — искусство. Каждый может это сделать самостоятельно, заглянув в библиотеку, музей или филармонию в любом городе западной Европы, Америки и России: он сразу обратит внимание на преобладание во всех сферах культурной жизни западного общества библейской тематики. При этом всё будет восприниматься естественно и не вызывать отторжения на уровне подсознания, поскольку предназначение концепции самоуправления — ненавязчиво формировать стереотипы отношения к явлениям внутреннего и внешнего мира.
Мы живём в библейской цивилизации и стереотипы отношения к явлениям внутреннего и внешнего мира естественно формируются элементами библейской культуры, которая сама является как бы отражением концепции самоуправления, т.е. Библии.
Еврейство — структура, рассредоточенная в среде всех национальных общин, выполняющая функцию поддержания процесса бесструктурного управления (самоуправления) по библейской концепции. Чем более устойчив этот процесс, тем меньше требуется вмешательства в него со стороны структур управления и наоборот. В этом смысле усиление роли еврейства во всех государственных институтах управления России и в её культуре — признак потери устойчивости процесса самоуправления по библейской концепции, а проявление антисемитизма — всего лишь естественная, но вторичная неосознанная реакция общества на этот процесс, алгоритм которого скрытно встроен в Тору и Талмуд.
Если пошёл процесс потери устойчивости самоуправления по прежней концепции, то активизация структурного управления по ней допустима до определённого предела, после которого общество либо саморазрушается, либо порождает новую концепцию самоуправления, альтернативную прежней, потерявшей свою работоспособность.
В процессе освоения обществом новой концепции самоуправления естественным образом из бесструктурного порождается и новое структурное управление, что означает неизбежную гибель прежних, исчерпавших своё предназначение структур.
Всё это элементы Достаточно Общей Теории Управления, на понимание которой у еврейства, жёстко замкнутого на Тору и Талмуд, наложены внутренние запреты и потому оно не ощущает для себя опасности, связанной со сменой концепции управления. Бездумно влезая в структуры власти всех уровней, с восторгом захватывая редакции радио, газет, журналов и телевидения, а также режиссуру всех театров и киностудий; опрометчиво полагая, что вся полнота власти у них в руках, евреи с энергией, достойной лучшего применения, рубят сук, на котором сидят.
Власть — это не удобные кресла, деньги и сопутствующие им житейские блага, а реализуемая способность управлять. Если в обществе проявляется новая концепции самоуправления, находящая своё отражение в искусстве, через которое формируются стереотипы отношения к явлениям внутреннего и внешнего мира, то любая самая жёсткая управленческая структура, действующая по прежней, исчерпавшей себя концепции управления, по существу будет безвластна. И в то же время любая концепция самоуправления, исчерпавшая свой “положительный” потенциал (заложенный в неё в соответствии с субъективной мерой понимания объективных процессов концентрации производительных сил общества) в условиях новой логики социального поведения, вне зависимости от желания её разработчиков, начинает реализовывать свой “отрицательный” потенциал, воздействие которого проявляется прежде всего через гибель её прежних структур управления.
В любом народе на уровне подсознания всегда существует некая концепция самоуправления, может и не всегда выраженная в строгих лексических формах, но обязательно отражённая в его эпосе (пословицы, поговорки, песни, сказки, былины и т.д.). Правительство, преисполненное стремлением управлять своими поданными, действует настолько эффективно, насколько официально оглашаемая концепция управления выражает концепцию самоуправления общества в целом, а не только отдельных его социальных групп. Отсюда работа Внутреннего Предиктора России предполагает на основе глубокого, всестороннего анализа глобального исторического процесса и места России в нём формирование такой концепции управления, которая бы в наибольшей мере отражала концепцию самоуправления народов России. Осознание всеми народами страны такой концепции как собственной и будет означать пробуждение Людмилы.
В терминах Корана (сура 18. «Пещера») этот процесс представлен так:
«11 (12). Потом Мы воскресили их, чтобы узнать какая из партий лучше сочтет ПРЕДЕЛ того, что они пробыли.
12 (13). Мы расскажем вам весть о них по истине; ведь они юноши, которые уверовали в своего Господа, и мы увеличили их на ПРЯМОЙ путь.
13 (14). И Мы укрепили их сердца, когда они встали и сказали: “Господь наш — Господь небес и земли, мы не будем призывать вместе с ним никакого божества. Мы сказали бы тогда выходящее за ПРЕДЕЛ”».
Это о тех, кто осознал общий ход вещей и вселенную, как процесс триединства материи, информации и меры. Для них объективная общевселенская мера — многомерная вероятностная матрица всевозможных состояний формы организации материи в эволюции вселенной. Выйти за её ПРЕДЕЛ невозможно. Она пребывает во всём и всё пребывает в ней. Тот, кто посчитал, что вышел за этот ПРЕДЕЛ, тот несёт отсебятину относительно общего хода вещей и лжёт либо по недомыслию, либо преднамеренно из корыстных побуждений.
Руслан, сим гласом оживленный,
Берёт в объятия жену,
И тихо с ношей драгоценной
Он оставляет вышину
И сходит в дол уединенный.
Итак, долгожданное соединение Внутреннего Предиктора России и народа, освящённое святорусским ведическим жречеством, произошло. Руслан «оставляет вышину», то есть отказывается от монополии на знание и монопольно высокой цены на продукт управленческого труда. Вместе с Людом Милым он «сходит в дол уединенный». В этом — основа расширения социальной базы Внутреннего Предиктора до границ всего общества и гарантия обеспечения устойчивости управления в обществе с человеческой, а не толпо-“элитарной” логикой социального поведения. Человеческая логика социального поведения, в отличие от толпо-“элитарной”, предполагает, что если из целей управления наивысшим приоритетом признаётся устойчивое пребывание общества в условиях преобладания случайного воздействия среды, в которой развивается общество, то запас устойчивости управляемого таким образом общества тем выше, чем меньше уровень понимания каждого из членов этого общества в процессе его функционирования отличается от уровня понимания общества в целом. С осознанием этого Руслан обретает «свой путь», т.е. концептуальную самостоятельность, что требует от него особой сосредоточенности и ответственности перед народом за каждый свой шаг.
В молчанье, с карлой за седлом,
Поехал он СВОИМ ПУТЁМ;
В его руках лежит Людмила,
Свежа, как вешняя заря,
И на плечо богатыря
Лицо спокойное склонила.
Власами, свитыми в кольцо,
Пустынный ветерок играет;
Как часто грудь её вздыхает!
Как часто тихое лицо
Мгновенной розою пылает!
В этой сцене, написанной Пушкиным с такой любовью, в образной форме раскрывается извечная мечта русского народа о достойном его мировоззрения справедливом управлении.
Любовь и тайная мечта
Русланов образ ей приносят,
И с томным шёпотом уста
Супруга имя произносят...
В забвенье сладком ловит он
Её волшебное дыханье,
Улыбку, слезы, нежный стон
И сонных персей волнованье...
Ниже даётся короткое, но очень важное иносказание, из которого следует, что управлять толпой (спящим народом) можно, но такой способ управления никогда не будет плодотворным, поскольку он не может раскрыть и мобилизовать творческие силы народа на достижение поставленных перед ним целей управления. Поэт уверен, что время такого управления наступит, ибо знание о «славном витязе» хранится в памяти народной.
Монах, который сохранил
Потомству верное преданье
О славном витязе моём,
Нас уверяет смело в том:
И верю я! Без разделенья
Унылы, грубы наслажденья:
Мы прямо счастливы вдвоём.
Здесь прямое указание Пушкина на самую высокую эффективность тандемного принципа деятельности. Закрытые структуры им пользуются давно. Они хорошо знают, что при правильном пользовании этим принципом можно снимать субъективизм в оценке объективных процессов. О потенциальных возможностях тандемного принципа деятельности сказано и в Евангелии от Матфея гл. 18:19:
«Истинно также говорю вам, что, если двое из вас согласятся на земле просить о всяком деле, то, чего бы ни попросили, будет им от Отца Моего Небесного».
Но поскольку герметичная библейская концепция своей задачей ставила формирование в обществе толпо-“элитарной” логики социального поведения, то уже следующий стих Евангелия закрывает толпе доступ к пониманию этого принципа: «ибо, где двое ИЛИ ТРОЕ собраны во имя Моё, там Я посреди них». Скрывающие знание о Различении знали, что там, где трое, двое всегда объединяются против третьего и никогда не достигнут согласия. То есть в Библии этот важный управленческий принцип есть, но его как бы и нет; он закрыт для непосвящённых, а потому каждый, кто с ним знаком, будет пользоваться им в меру своего понимания.
Защита народа от иудо-христианской экспансии Библии — в глубине его исторической памяти и искренней вере Богу. Все знают народную пословицу «Ум хорошо, а два лучше того», не противоречащую стиху 19 главы 18 Евангелия от Матфея, но многие ли помнят другую русскую пословицу: «Ум хорошо, два лучше, а три — хоть брось», которая отвергает евангельский калейдоскоп и прямо противостоит архитекторам толпо-“элитарной” пирамиды. Есть в народе и прямое указание на этих дуболомов, взявших на себя роль пастушек человеческого стада: «Ум да умец, да третий дубец». Не к ним ли обращается поэт, сравнивая их лукавый сон со сном Люда Милого?
Пастушки, сон княжны прелестной
Не походил на ваши сны,
Порой томительной весны,
На мураве, в тени древесной.
Я помню маленький лужок
Среди берёзовой дубравы,
Я помню тёмный вечерок,
Я помню Лиды сон лукавый...
Ах, первый поцелуй любви,
Дрожащий, лёгкий, торопливый,
Не разогнал, друзья мои,
Её дремоты терпеливой...
Если идти от “яиц Леды” (крылатое выражение о начале всего), то первой девицей, пленённой Черномором, была кочевая толпа, которой удалось внушить в «дремоте терпеливой» миссию богоизбранных пастушек человеческого стада. Пушкин не случайно называет лукавый сон Лиды (или Леды?) «дремотой терпеливой». Надо всегда помнить, что в своём изложении общего хода вещей он опирался на информационную базу русского языка. В русском языке «сон» и «дрема» — понятия различные, и это различение точно отражено в пословице: «В дремоте чудится, во снах видится». Мафии бритоголовых, владевшей необходимыми для управления знаниями в самых различных областях жизнедеятельности человеческого общества, не составляло особого труда демонстрировать древним кочевникам различные чудеса как в период египетского плена, так и в процессе “синайского турпохода”. Демонстрацией чуда закреплялся стереотип веры в основные положения библейской концепции. Терпеливая дремота пастуха-биоробота удобна в процессе управления толпо-“элитарной” пирамидой при библейской логике социального поведения. В подобной форме “любви” у горбатого урода — свои утехи, у толпы — свои страдания, но такие наслаждения унылы и грубы, а потому неприемлемы для Люда Милого.
Но полно, я болтаю вздор!
К чему любви воспоминанье?
Её утеха и страданье
Забыты мною с давних пор;
Теперь влекут моё вниманье
Княжна, Руслан и Черномор.
Читатель уже обратил внимание, что иносказания-наставления, изложенные в образной форме, рассыпаны по всему тексту поэмы. Без раскрытия их содержательной стороны на первый взгляд они действительно могут показаться вздором, отвлекающим внимание от основной линии повествования. Однако следует помнить, что «живой орган богов» ничего напрасно не писал, и потому мы по-прежнему будем стремиться подниматься до уровня понимания Пушкина, а не опускать его песни до уровня болтающих вздор пушкинистов.
Вторая встреча Руслана с Головой происходит после победы над Черномором. Если Голова, отделённая от национальной толпы мафией бритоголовых, выглядит надутой и смешной, то правительство, не выражающее концепции самоуправления народа, утратившее связь с ним и потерявшее в лице горбатого карлы своего хозяина, кажется чудным и жалким.
Руслан глядит — и догадался,
Что подъезжает к голове;
Быстрее борзый конь помчался;
Уж видно чудо из чудес;
Она глядит недвижным оком;
Власы её как чёрный лес,
Поросший на челе высоком;
Ланиты жизни лишены,
Свинцовой бледностью покрыты,
Уста огромные открыты,
Огромны зубы стеснены...
Точно и образно ярко дано описание последних дней жизни чуждого народу правительства.
Над полумёртвой головою
Последний день уж тяготел.
К ней храбрый витязь прилетел
С Людмилой, с карлой за спиною.
Он крикнул: “Здравствуй, голова!
Я здесь! наказан твой изменник!
Гляди: вот он, злодей наш пленник!”
Правителям в большинстве своём присущ демонический тип психики, что и предопределяет, как правило, их судьбы. Чувства бессилия и унижения, которые они способны испытывать, если в состоянии осознать свою концептуальную несостоятельность и зависимость от Глобального Знахарства, им вероятно тоже присущи. Избавление от сна иллюзий, которые даёт власть, для них мучительно и тягостно.
И князя гордые слова
Её внезапно оживили,
На миг в ней чувство разбудили,
Очнулась будто ото сна,
Взглянула, страшно застонала...
Узнала витязя она
И брата с ужасом узнала.
Нелицеприятная для правительства правда Внутреннего Предиктора о глобальном историческом процессе и достойном месте в нём России может на какое-то время даже оживить Правительство, давно лишённое связи с народом. Поэтому Голова узнаёт Руслана и Черномора, но она не способна признать в витязе, давшем ей пощёчину, концептуальную власть России, а в горбатом карле — Глобальный Предиктор, поскольку в ней (да и то лишь на миг) разбужены чувства, но не разум. Правительство, оторванное от народа, даже погибая, способно демонстрировать разгул страстей, а не анализ своих просчётов и ошибок.
Надулись ноздри; на щеках
Багровый огнь ещё родился,
И в умирающих глазах
Последний гнев изобразился.
В смятенье, в бешенстве немом
Она зубами скрежетала
И брату хладным языком
Укор невнятный лепетала...
Верноподданность, жидовосхищение, либерализм, чистоплюйство и нигилизм — все виды социального идиотизма отразились в последний миг в умирающих глазах Головы, которая тем самым как бы подводила итог своими предсмертными судорогами и тысячелетнему периоду страданий своему остову — народу.
Уже её в тот самый час
Кончалось долгое страданье:
Чела мгновенный пламень гас,
Слабело тяжкое дыханье,
Огромный закатился взор,
И вскоре князь и Черномор
Узрели смерти содроганье...
Она почила вечным сном.
Руслан карлу не убивает, а держит при себе за седлом. Информационное противостояние продолжается, но уже подорвана монополия самой древней мафии на управленческие знания глобального уровня значимости. После кончины Головы вся надежда горбатого карлы на демонов страстей, которые, согласно герметичной концепции, должны перекрыть доступ к методологии на основе Различения любой национальной толпе и обратить в конечном счёте все национальные толпы в безнациональный сброд. В пресловутой перестройке демоны страстей — ДЕМОH-СТРАЦИИ толпы сыграли свою роковую роль, так что, видимо, не напрасно:
Дрожащий карлик за седлом
Не смел дышать, не шевелился
И чернокнижным языком
Усердно демонам молился.
Вспомним, как в “Песне третьей” мафия бритоголовых обманула “братца”:
Вот он однажды с видом дружбы
“Послушай, — хитро мне сказал, —
Не откажись от важной службы:
Я в чёрных книгах отыскал” и т.д.
Тысячелетия под видом дружбы Глобальный Предиктор собирал все национальные правительства себе на службу, называя «красные» книги «чёрными». В конце ХХ века бритоголовый урод «чернокнижным языком» пытался (и поначалу небезуспешно) завести толпу на демонстрации против борьбы за социальную справедливость, объявив её социальной завистью. Так, взывая к демонам страстей, Черномор на какое-то время не без помощи «чернокнижного языка» сумел в массовом сознании толпарей евро-американской цивилизации совершить подмену важнейших социальных понятий. Но этим он не только усугубил своё положение пленника, но ещё в большей степени утратил способность к концептуальной деятельности, поскольку «против времени закона его наука» была изначально «не сильна». Руслан же, освобождаясь от губительного влияния страстей, приступает к управлению по полной функции. Выше было дано представление о содержании этого термина в соответствии с Достаточно общей теорией управления.
Что касается управления непосредственно обществом, то полная функция распадается на следующие этапы:
1. Анализ исторического прошлого и прогноз возможных устойчивых вариантов будущего.
2. Выбор вектора целей общественного развития, т.е. одного из устойчивых вариантов из объективно возможного их множества.
3. Формирование концепции общественной деятельности и использования ресурсов, доступных обществу, обеспечивающей выход общества на уровень развития, отвечающий вектору целей.
4. Придание концепции идеологических форм, понятных и притягательных для большинства.
Если на первых трёх этапах полной функции управления характер действий Руслана и Черномора формально совпадали в силу автократичности самой концептуальной власти, то на четвёртом этапе они различны и формально и содержательно, поскольку автократия концептуальной власти Глобального Предиктора направлена на сохранение толпо-”элитаризма” в обществе, а Внутреннего Предиктора России — на его разрушение. Отсюда и концепция Глобального надиудейского Предиктора — герметичная, а внутреннего Предиктора России — открытая.
5. Проведение концепции в жизнь при опоре на структурный и бесструктурный способы управления.
Первые три этапа полной функции управления и есть ЖИЗHЕРЕЧЕHИЕ: через них проявляет себя в обществе концептуальная власть. В терминах теории управления концептуальная власть, действующая по схеме предиктор-корректор — начало и конец всех контуров циркуляции информации в системе управления. Термин «предиктор-корректор» — название одного из методов вычислительной математики. При этом алгоритм метода представляет собой цикл, в котором в последовательности друг за другом выполняются две операции: первая — прогноз решения и вторая — проверка прогноза на удовлетворения требованиям к точности решения задачи. Алгоритм завершается в случае, когда прогноз удовлетворяет требованиям к точности решения задачи.
Кроме того, схема управления, в которой управляющий сигнал вырабатывается не только на основе информации о текущем состоянии системы, но и на основе прогноза её дальнейшего поведения, также иногда называется «предиктор-корректор» (предуказатель-поправщик). По схеме «предиктор-корректор» обеспечивается в принципе наиболее высокое качество управления, поскольку часть контуров циркуляции информации замкнута не через свершившееся прошлое, а через прогнозируемое будущее. Это обстоятельство и позволяет свести запаздывание управления относительно возмущающего воздействия до нуля, при необходимости перейти к упреждающему управлению, при котором управляющее воздействие упреждает причину, вынуждающую к управлению. При рассмотрении конфликтных ситуаций, с точки зрения теории управления, схема «предиктор-корректор» исключает даже возможность противоборства с упреждающе готовой к нему системой.
Русскоязычному читателю полезно знать термин «предиктор-корректор». Но по отношению к вопросам истории и социологии ему следует пользоваться словами родного для многих русского языка: ЖРЕЦ, ЖРЕЧЕСТВО, ЖИЗНЕРЕЧЕНИЕ — вопреки тому что за тысячи лет знахари — переводчики Библии и иерархия византийцев — изгадили и извратили объективно свойственный этим словам смысл: предвидением, знанием, словом заблаговременно направлять течение жизни общества к безбедности и благоустройству, удерживая общество в ладу с биосферой Земли, Космосом и Богом. Знахари заняты своекорыстной эксплуатацией общества на основе освоенного ими знания, с какой целью умышленно культивируют в обществе невежество и извращённые знания. ЖРЕЧЕСТВО ЗАНЯТО ЖИЗНЕ-РЕЧЕНИЕМ ВО БЛАГО ОБЩЕСТВА. В этом отличие ЖРЕЧЕСТВА от знахарства.
Четвёртый этап — идеологическая власть. Два вида власти — концептуальная и идеологическая — по существу остаются и по сей день либо за жречеством, либо за знахарством.
Пятый этап — все остальные виды государственной власти (законодательная, исполнительная, судебная и пр.) — остаются за так называемой “элитой”. На “толпу”, “чернь” легла обязанность подчиняться власти.
Овладение знанием — это тот вид работы, результат которой не может быть ни отнят, ни куплен у свершившего её. Достаточно примеров, когда овладевший знанием не мог его передать окружающим по причине их закомплексованности иной информацией или просто потому, что сам был плохим учителем и не мог возбудить чужой интеллект к действию. Концептуальная власть — выражение в сфере управления чьего-то высочайшего в обществе уровня понимания общего хода вещей и владения разносторонним знанием по отношению к различным его сторонам. Один из возможных вариантов перевода с английского высказывания Ф.Бэкона «Knowledge itself is power» — «Знание — сила». Но возможен и другой перевод этого выражения: ЗHАHИЕ — ВЛАСТЬ!
ВЛАСТЬ — реализующая-СЯ способность к управлению. Каждый работает в меру своего понимания общего хода вещей на себя, а в меру непонимания — на понимающих больше. В этом смысле те, для кого «знание — сила», работают изо всех сил в интересах тех, для кого «знание — власть». Высшее знание — высшая власть! Высшая власть — концептуальная власть — в силу особенностей овладения знанием автократична.
В “Песне первой” мы были свидетелями, как Финн передавал высшее знание Руслану. То есть, после обретения высшего знания Финн — уже изначально Предиктор, но... нереализующий-СЯ в качестве концептуальной власти. По существу в поэме речь идёт не о формировании Внутреннего Предиктора России, а о возрождении его в новых поколениях, чтобы ко времени завершения процесса смены логики социального поведения произошло замыкание государственности на него. В трёх предыдущих песнях мы проследили, как Руслан овладевал переданными ему святорусским жречеством знаниями. В Песнях пятой и шестой мы будем свидетелями того, как Руслан, последовательно овладевая полной функцией управления, замкнет государственность России на себя.
Первый этап в этом процессе — анализ исторического прошлого и прогноз возможных вариантов развития будущего. Начало анализу прошлого славянского этноса на примере его части — хазар — было положено в “Песне четвёртой”. Трагическая судьба Хазарского каганата, канувшего в Лету, в образной форме изложена поэтом в “Пятой песне”.
На склоне тёмных берегов
Какой-то речки безымянной,
В прохладном сумраке лесов,
Стоял поникшей хаты кров,
Густыми соснами венчанный.
В “Песне пятой” гибель Головы, вставшей на путь “куль¬тур¬ного сотрудничества” со всемирным пауком, предрешена целым рядом её бездумных действий.
— “Ну, что же? где тут затрудненье? —
Сказал я карле, — я готов;
Иду хоть за пределы света”.
И сосну на плечо взвалил,
А на другое для совета
Злодея брата посадил.
Выход «за пределы света» — нарушение меры. «Аллах не любит неумеренных» — предупреждает Коран (сура 6:142).
«Сосна там красна, где взросла», — говорит русская поговорка. Прежде чем взвалить сосну на плечо, её надо вырвать из родной почвы, лишить корневой системы. В то же время в мировоззрении Люда Милого сосна — символ стройности, целеустремлённости, завершённости, целостности. «Где сосна взросла, там и в дело пошла», — говорят в народе. Это аналог пословицы: «Где родился, там и пригодился». Гибель сосны, вырванной из родных мест, — предвестник гибели и самой Головы — закономерный результат бездумных действий любого правительства, порвавшего связь с народом.
В теченье медленном река
Вблизи плетень из тростника
Волною сонной омывала
И вкруг его едва журчала
При лёгком шуме ветерка.
Так поэт представил в образной форме течение глобального исторического процесса с вплетенной в него ложью герметистов. Плетень, по словарю В.И.Даля — тын, забор или изгородь из хвороста и прутьев, перевитых между кольев. «Плетень из тростника » — образ исторической лжи писцов, которую несёт в себе, волною сонной омывая, река времени. О попытках «обладателей писания» вплести ложь в Божье откровение, даваемое через пророков, В Коране (сура 68 «Письменная трость») говорится так:
«1. Клянусь письменной тростью и тем, что пишут!. 2. Ты по милости Господа твоего не одержимый, 3. и, поистине, для тебя — награда неистощимая, 4. и, поистине, ты — великого нрава.
5. И вот ты увидишь, и они увидят, 6. в ком из вас испытание.
7. Поистине, Господь твой лучше знает тех, кто сбился с Его пути, и Он лучше знает идущих прямо!».
И далее, в этой же суре Корана:
«36. Что с вам, как вы судите?
37. Разве у вас книга, которую вы учите?
38. Поистине, для вас в ней — то, что вы себе выберете!»
По словарю В.И.Даля: Трость, тростинка — камышовое писчее перо древних. Плетеница — бредни или враки, сплетни, ложные слухи.
Долина в сих местах таилась
Уединенна и темна;
И там, казалось, тишина
С начала мира воцарилась.
Для замыкания управления общественными процессами России на Концепцию Общественной Безопасности Руслану пришлось нарушить тишину «долины тайн», которая «с начала мира» казалась «тьмой египетской». Содержание этого выражения, ставшего синонимом чего-то таинственно-страшного, раскрывается благодаря мудрому изречению Козьмы Пруткова: «И египтяне когда-то были справедливы и человеколюбивы».
Многие тайны мафии бритоголовых скрытно были вплетены усилиями древних писцов в иудо-христианские догмы с тем, чтобы эта “рыба” (символ иудо-христианства) «направила свой путь в море дивным образом» (Коран, сура 18. «Пещера». Аят 62). Вообще сура 18 Корана — о тайне миссии Моисея в синайском турпоходе:
«59 (60). И вот сказал Муса своему юноше: “Не остановлюсь я, пока не дойду до слияния двух морей, хотя бы прошли годы”».
— Здесь указание на начало синайского турпохода, который длился на протяжении двух поколений. Южная оконечность Синайского полуострова с расположенной в центре горой Синай омывается с востока и запада двумя узкими заливами, которые как бы сливаются в Красном море.
«60 (61). А когда они дошли до соединения между ними, то забыли свою рыбу, и она направила свой путь, устремившись в море.
61 (62). Когда же они прошли, он сказал своему юноше: “Принеси нам наш обед, мы испытали от этого нашего пути тяготу”.
62 (63). Он сказал: “Видишь ли, когда мы укрылись у скалы, то я забыл рыбу. Заставил меня забыть только сатана, чтобы я не вспомнил, и она направила свой путь в море дивным образом”.
63 (64). Он сказал: “Этого-то мы и желали”. И оба вернулись по своим следам обратно».
Так “тьма египетская” покрыла тайну иудо-христианства.
В соответствии с версией древнеегипетского знахарства еврейское “чудо-юдо” дивным образом растворилось в житейском море глобального исторического процесса.
Знахари социальной магии в Египте, под опекой которых воспитывался Моисей с младенчества, пытались в обход его сознания возложить на него миссию по созданию безнациональной периферии наднационального концептуального центра, поскольку в глазах подлинных хозяев этой периферии он должен был сыграть роль “милой пастушки”, владеющей особым рецептом приготовления фаршированной “рыбы”. Роль “рыбака” обычно исполняли племенные вожди и шаманы кочевых племен, из своекорыстия “забывающие” свой народ, превращаясь при этом сами в прислужников горбатого карлы, который и был главным заказчиком рыбного блюда. В процессе его приготовления на жарком солнце синайской пустыни “рыба” приобретала специфические свойства: легко адаптируясь в житейском море любой национальной среды, она сохраняла абсолютное послушание и воле “кухарки”, и воле “рыбака”. Другими словами, в Синайской пустыне создавался некий человекообразный сброд, лишённый собственных национальных корней (остова), родного языка (голоса) и в то же время обладающий нечеловеческой жизнестойкостью. Возможно поэтому все народы житейского моря отмечали странности поведения такой “рыбы” (фаршированная рыба — рыба без костей — еврейское блюдо), но наиболее точную характеристику “бого¬избран¬ности” еврейства мы находим в пословицах и поговорках рус¬ского народа: «Дядя Моисей любит рыбу без костей» или «Спела б рыбка песенку, когда б голос был».
Из текстов Корана также видно, что Бог уберёг Моисея от той миссии, которую на него пыталось возложить древнеегипетское знахарство, поскольку ему “дано было Писание и Различение”. Это означает, что он осознанно противостоял концепции глобального рабовладения, за что, видимо, и был убит. На всех пророков, в том числе и на Моисея, Богом возлагается лишь одна миссия: нести знание о справедливой жизни в обществе людей. И иудеи были вправе выбрать ту миссию, которая была им по нраву. То, что они выбрали концепцию глобального рабовладения, говорит об их злонравии, а следовательно и о том, что совершив свой выбор, они Свыше были лишены Различения.
Текст Корана даётся по изданию 1986г., Москва, в переводе с арабского И.Ю.Крачковского. В переводе Г.С.Саблукова (издание 1907 г., Казань) в суре 18 “Пещера” “юноша” имеет чёткое определение: СЛУЖИТЕЛЬ МОИСЕЯ. Из текста И.Ю.Крачковского не ясно, кто сказал «Этого-то мы и желали». В переводе Г.С.Саблукова эта фраза однозначно принадлежит Моисею.
Так нагнеталась “тьма египетская” по части тайн иудо-христианства. Следующие стихи Суры 18 “Пещера” о том, почему Моисей не мог принадлежать к Глобальному Предиктору.
«64 (65). И нашли они раба из Наших рабов, которому Мы даровали милосердие от Нас и научили его Нашему знанию».
«Раб из Наших рабов, получивший милосердие и знания от Аллаха» — вероятнее всего, другой Божий посланник, на которого, в отличие от Моисея, возложена Свыше полная функция управления применительно к социальным процессам, протекающим на Земле. Видимо, он допущен к концептуальной деятельности Свыше помимо знахарской иерархии, на такую деятельность претендующей, и потому является своеобразным экзаменатором Моисея.
«65 (66). Сказал ему Муса: “Последовать ли мне за тобой, чтобы ты научил меня тому, что сообщено тебе о прямом пути?”
66 (67). Он сказал: “Ты не в состоянии будешь со мной утерпеть.
67 (68). И как ты вытерпишь то, о чём не имеешь знания?”»
“Экзаменатор” предупреждает Моисея, что, не обладая знанием общего хода вещей и, в силу этого, не понимая смысла происходящего, тот будет мешать ему, задавая ненужные вопросы. Моисей обещал быть послушным.
«68 (69). Он сказал: “Ты найдёшь меня, если угодно Аллаху, терпеливым, и я не ослушаюсь ни одного твоего приказания”.
69 (70). Он сказал: “Если ты последуешь за мной, то не спрашивай ни о чём, пока я не возобновлю об этом напоминания”.
70 (71). И пошли они: и когда они были на судне, тот его продырявил.
Сказал ему: “Ты его продырявил, чтобы потопить находящихся на нем? Ты совершил дело удивительное!”
71 (72). Сказал он: “Разве я тебе не говорил, что ты не в состоянии будешь со мной утерпеть?”
72 (73). Он сказал: “Не укоряй меня за то, что я позабыл, и не возлагай на меня в моём деле тяготы”.
73 (74). И пошли они; и когда встретили мальчика и тот его убил, то он сказал: “Неужели ты убил чистую душу без отмщения за душу? Ты сделал вещь непохвальную!”
74 (75). Он сказал: “Разве я не говорил тебе, что ты не в состоянии будешь утерпеть?”
75 (76). Он сказал: “Если я у тебя спрошу о чём-нибудь после этого, то не сопровождай меня: ты получил от меня извинение”.
76 (77). И пошли они; и когда пришли к жителям селения, то попросили пищи, но те отказались принять их в гости. И нашли они там стену, которая хотела развалиться, и он её поправил. Сказал он: “Если бы ты хотел, то взял бы за это плату”».
Моисей и на этот раз “не утерпел”, а это означало, что по всем трём вопросам экзаменационного билета на соискание звания “Предиктор” он получил “неуд”, после чего земные пути двух Божьих посланников разошлись.
«77 (78). Он сказал: “Это — разлука между мной и тобой. Я сообщу тебе толкование того, что ты не мог утерпеть.
78 (79). Что касается судна, то оно принадлежало беднякам, которые работали в море. Я хотел его испортить, ибо за ними был царь, отбиравший все суда насильно.
79 (80). Что касается мальчика, то родители его были верующими, и мы боялись, что он обречёт их переносить непокорность и неверие.
80 (81). И мы хотели, чтобы Господь дал им взамен лучшего, чем он, по чистоте и более близкого по милосердию.
81 (82). А стена — она принадлежала двум мальчикам-сиротам в городе и был под нею для них клад, а отец их был праведен, и пожелал Господь твой, чтобы они достигли зрелости и извлекли свой клад по милости твоего Господа. Не делал я этого по своему решению. Вот объяснение того, чего ты не мог утерпеть”».
Раскрывая существо своей деятельности, анонимный Божий посланник даёт Моисею представление об общем ходе вещей и, тем самым, как бы оберегает его от вовлечения в Богоборческую иерархию знахарей. Библейский Моисей остался в сознании потомков только пророком; еврейского государства он не создал и самому ему не суждено было увидеть результатов синайского социального эксперимента.
У Руслана в истории своя миссия:
Руслан остановил коня.
Всё было тихо, безмятежно;
От рассветающего дня
Долина с рощею прибрежной
Сквозь утренний сияла дым.
Руслан на луг жену слагает,
Садится близ неё, вздыхает
С уныньем сладким и немым.
И Внутренний Предиктор России мог забыть Люд Милый. Но Коран прав: заставить забыть свой народ может только сатана. Отсюда следует, что народ, превращенный в “фаршированную рыбу”, если верить Библии, был чужд библейскому Моисею. Создатели его образа в скульптуре, в живописи, в литературе почему-то упорно стремились отметить его связь с сатаной рогами. Многие и сегодня считают, что дело о рогах Моисея тёмное и неясное. Так убитый (или наказанный Свыше?) протоиерей-выкрест А. Мень вновь затронул этот вопрос в одной из своих работ:
«Предполагают, что в особо торжественные моменты Моисей надевал нечто вроде митры, украшенной рогами. В тексте Библии “рога” переводятся как “лучи”. “Моисей не знал, что лицо его стало сиять лучами от того, что Бог говорил с ним” (Исход, 34:29). Блаженный Иероним, однако, переводил эти слова, как “рога”. Причина неясности в том, что на иврите и “лучи” и “рога” передаются одними и теми же согласными» (Эммануил Светлов “А. Мень”. “Магизм и единобожие”. Брюссель, 1971).
Здесь мы вынуждены ещё раз обратиться к истории, связанной с фигурой Моисея, чтобы приоткрыть завесу тайн над этой противоречивой личностью. Когда речь заходит о деятельности пророков, то кроме Глобального Предиктора, толпы, “элиты” необходимо рассматривать их взаимоотношения с внесоциальным интеллектом: Всевышним, Его иерархией, сатаной и т.д. Если же анализировать миссию пророков, исходя из текста Корана, то на всех них лежало одно: напоминать людям о Боге через передачу некоего Знания. Пророки отвечали только за передачу, а люди, толпы и предиктор получали полную свободу последовать Откровению, отвергнуть его и пророка, или монополизировать полученное Знание с целью получения гешефта.
Библейский Моисей — первый исторически зафиксированный “антисемит”, если не выходить при рассмотрении его миссии за пределы официальной истории развития общества и полагать, что он стремился к тому, что в реальном обществе произошло, и при этом считать, что вектор ошибки его деятельности в интересах общества равен нулю. Но, если на нём лежала только передача Знания Торы, то за использование этого Знания во зло отвечают «те, кому было дано нести Тору, а они её не понесли» (Коран 62:5). И тогда блаженный Иероним по отношению к реально историческому Моисею мог играть ту же роль, что и “блаженный” Волкогонов по отношению к реальному Сталину. Различие будет определяться лишь давностью лет и тем, что от Сталина остались реальные тексты его работ, а от Моисея — нет. Странным образом жизнь и смерть Сталина перекликается с жизнью и смертью Моисея. И эта общность подмечена даже в анекдотах: «Что общего между Моисеем и Сталиным? — Моисей вывел евреев из Египта, а Сталин из Политбюро». Но не менее удивляет и схожесть в отношении к этим историческим фигурам авторитетов из Среды самого еврейства, что особенно заметно в работах психоаналитика Зигмунда Фрейда “Человек Моисей и монотеистическая религия”. — Москва, изд. “Ренессанс” 1992 г. Во второй части книги под названием “Если Моисей был Египтянин...” читаем:
«Моисея, как Эхнатона, постигла судьба всех просвещённых деспотов. Еврейский народ Моисея, точно также, как египтяне XVIII династии, был неспособен вынести столь одуховленную религию, найти в её тезисах удовлетворение своих потребностей. В обоих случаях произошло одно и то же: опекаемые и обделённые поднялись и сбросили с себя груз навязанной им религии».
“Опекаемые”, понятно, — евреи, а кто “обделённые”? По Фрейду получается, что “обделённые” — это левиты:
«К величайшим загадкам иудейской прадревности относится происхождение левитов. Они занимают важнейшие священнические посты, однако, левит не обязательно священник, это не название касты. Наше предположение о личности Моисея подводит нас вплотную к отгадке. Невероятно, чтобы такой большой господин, как египтянин Моисей (вот почему у Пушкина в “Гавриилиаде”: «Стал Моисей известный господин» — наш комментарий), отправился к чужому народу без сопровождения. Он, разумеется, привёл с собой свиту своих ближайших сторонников, своих писцов, свою челядь. Они и были первоначально левитами. Утверждение предания, согласно которому, Моисей был левит, представляется прозрачным искажением факта: левиты были людьми Моисея».
Анализируя сложившуюся вокруг Моисея ситуацию и сравнивая её с критической ситуацией в Египте к концу правления фараона Эхнатона, Фрейд приходит к выводу, что Моисея устранили “дикие семиты”:
«Причём робкие египтяне дождались, когда судьба устранила священную личность фараона, тогда как дикие семиты взяли судьбу в свои руки и смели тирана со своего пути».
Здесь звучат интонации “обделённого” левита, презирающего “диких семитов” — будущих евреев и если не знающего, то бессознательно помнящего, что «во времена Эхнатона один и тот же иероглиф обозначал и судьбу, и жреца, и фараона, и Бога». (“Тайна золотого гроба” Ю. Я. Перепелкин, Москва, Изд. “Наука” 1968 г.)
Слово «судьба» в предыдущей фразе Фрейда — всего лишь палец, указующий на некую реальную силу, действительно способную устранить с исторической арены и фараона, и “просвещенного тирана”, но не сама сила. Жрецы, по-гречески — иерофанты, что в переводе на русский означает: знающие судьбу, будущее. Поняв это, мы легко можем из четырёх слов выбрать то, которое определит и саму силу — жрецы, после чего фраза не только обретет ясный смысл, но и позволит уличить левита ХХ века в преднамеренной лжи:
«Причём робкие египтяне дождались, когда жрецы устранили священную личность фараона, тогда как дикие семиты взяли жрецов в свои руки и смели (по умолчанию: с их помощью) тирана со своего пути».
Вряд ли “дикие семиты”, при их уровне понимания подлинных целей “синайского турпохода”, способны были использовать египетскую касту жрецов в своих интересах; легче предположить обратное.
Если оценивать события глобального исторического процесса не как результат противостояния личностей фараонов, царей, вождей, президентов и генсеков, а как осмысленную или бездумную борьбу за проведение в жизнь различных концепций управления, то можно понять и причины раскола во времена Эхнатона когда-то единого древнеегипетского жречества. Религиозный переворот Эхнатона — широкоизвестный факт истории, но в глобальном историческом процессе ему предшествовало, и после него следовало множество других исторических фактов, которые обыденное сознание неспособно связать причинно-следственными обусловленностями в единый процесс противостояния концепций Бога и сатаны. Эти концепции представлены в истории Древнего Египта двумя религиозными культами Атона и Амона. Но слова “Атон”, “Амон” — только пальцы, указующие на две стороны концептуального противостояния в обществе.
«Атон был пацифистом, как и его представитель на Земле, собственно его прообраз, фараон Эхнатон, бездеятельно наблюдавший, как распадается созданная его предками мировая держава. Для народа, настроившегося на насильственный захват новых мест расселения, Ягве был заведомо более подходящим богом», — пишет Фрейд на с. 188.
Люди производительного труда во все времена были пацифистами и ни один народ сам «настроиться на насильственный захват новых мест расселения» был не способен, если это не входило в планы тех, кто занимался профессионально управленческой деятельностью. В их функции во времена исторического Моисея входило не столько поддержание насильственных действий, сколько информационное обеспечение концентрации управления на первых трёх приоритетах обобщённых средств управления. И потому реальному Моисею было не сложно вывести будущих евреев из Египта под знаменем “пацифиста Атона”. Но после того, как бывших многобожников-кочевников захватила идея единого и миролюбивого Атона, Моисей сопровождавшим его левитам, легко переходившим из партии Атона в партию Амона (современные левиты проделывают это с не меньшим успехом), был не нужен: при нём была бы невозможна подмена пацифиста-Атона кровожадным племенным богом мадианитян — будущим иудейским Ягве, который функционально был периферией Амона.
«Триумф христианства (посленикейского. — Наше замечание) был новой победой жрецов Амона над богом Эхнатона, после полуторатысячелетнего перерыва и на расширившейся исторической арене», — заявляет Фрейд на с. 213, словно подводя итоги затянувшемуся на многие тысячелетия противостоянию жречества Атона и Амона.
Простодушная толпа кочевников, так же как позднее и толпа посленикейских христиан, не искушенная в вопросах концептуального противостояния, подобной подмены не заметила бы, но вряд ли бы это позволил сделать живой Моисей или Христос. Поэтому так схожи судьбы пророков, вождей и правителей, делавших попытки реализовать концепцию справедливого жизнестроя: они уничтожались своим ближайшим окружением, умевшим сохранять своё “инкогнито”.
Мы не случайно уделили так много внимания фигурам библейского и исторического Моисея. К концу рассматриваемой нами песни мы увидим, что Руслану как бы суждено будет пройти тот же путь, через который прошли исторические Эхнатон, Иосиф Иаковлевич, Моисей, Христос, Иосиф Сталин, канонические описания жизни которых сильно отличаются от их реальной судьбы. Но Пушкин также показал, что у внешне схожего с ними пути есть и существенное различия. Руслану, в отличие от его предшественников, были показаны символы опасности: он видит «смиренный парус челнока и слышит песню рыбака».